Татарско-казацкие времена Мариупольщины

Список разделов Мариуполь Старый Мариуполь

Модераторы: Байда, Katerinka, Роман

#861 L.V. » 19.06.2018, 19:29

Ну что, еще одно окошко в XVI век приоткроем? Еще один булыжничек в "древнейшую Кальмиусскую паланку" бросим? Тогда поехали! :x

(Если вдруг, не дай Бог, кто-то захочет узнать об этих событиях поглубже – можно порекомендовать ознакомиться со статьей А.В.Виноградова. Также можно дополнительно ознакомиться с этим периодом и у Гайворонского. Есть эти события и у других историков).

К 1593 году крымский хан Гази-Гирей, под которым сильно шатался трон, решил попытаться замириться и заключить военный союз с Московским царством. Осенью 1593 года состоялся большой посольский съезд под Ливнами, послы с обеих сторон более-менее договорились об условиях этого союза. Вот на такой шерти (присяге) присягнули крымские послы, правда без ратификации самим ханом и его диваном (советом) она мало чего стоила. Несколько раз в тексте шерти упоминается Дивеев улус и его представители (выделено жирным шрифтом).
1593. Ноября 9.
|53стр.| Ахмет паша князь, да с ним калги Фетигирея царевича Имилдеш Казы Бараим, да Исмаил мурза Куликов, да Нур Абдал мурзин сын Арасланая Дивеев племянник Ак Мурза, да Якши Улан, да Ислам Газы улан Акъмамет уланов, да Исеев Княжой сын Сулеймен мурза, да Битак княжей сын Зиен паша мурза Амашуков, да Янмолла мурза: перед боярином и воеводами перед князем Федором Ивановичем Хворостиным, да перед оружейничим перед Богданом Яковлевичем Белским, да перед дьяком перед Дорофеем Бохиным великому государю царю и великому князю Федору Ивановичу |54 стр.| всеа Руссии самодержцу за государя своего Казы Гирея царя и калгу Фетигирея царевича, и за все царевичи, и за весь Крым, и за Арасланаев улус Дивеева по своей вере но мусулманскому закону, на шертной записи, какова прислана от государя с Москвы, шертовали на куране, опричь Азова и Казыева улусу на том: государю’ их Казыгирею царю, покаместа будет на Крымском юрте, и калге Фетигирею царевичю и всем царевичам, и Крымским людем, и Арасланаева улуса Дивеева, великого государя царя и великого, князя Федора Ивановича всеа Руссии самодержца на украины в весну, и в лето, и в осень и во всякое время не приходим, и не воевати, и вперед царю Казыгирею, и Калге, и Царевичем, и всему Крыму с великим государем царем и великим князем Федором Ивановичем всеа Руссии быти в крепкой дружбе на веки неподвижно, и его землям лиха никакого не хотети, не мыслим, ни думам, и на государеву землю войною самому царю не ходим, и царевичей, и князей, и мурз с Крымскими людьми, и Нагайских мурз Арасланай мурзы Дивеева с братьею, и с детми и с племянники с Нагайскими людми никого не посылам. А кто пойдет войною на государеву украину без царева ведома и Царю Казыгирею, и калге Фетигирею царевичу, и всем царевичам, и всему Крымскому юрту, и Арасланаева улуса Дивеева Нагайских Мурз улусов, тех людей имая казним, и полон весь отдавам государевым послам или гонцом, которые в то время у государя моего у Казы Гирея царя в Крыме будут, или их ко государю отсылати. А как великого государя царя и великого князя Федора Ивановича всеа Руссии послы Князь Меркурей Александрович Щербатый, да дьяк Офонасей Демьянов за Донец пойдут, и над теми послы и над провожатыми в провожанье [36] Крымским людем и Нагайским никоторого лиха не учинити. А как великого государя царя и великого князя Федора Ивановича всеа Руссин послы будут у государя нашего Казы Гирея царя и мне, и мне Ахмет паше князю Казыгирею царю говорити, чтоб Казыгирей царь велел шертную грамоту написати с того списка, каков с послы прислан, и печать свою золотою (ую?) к той грамоте приложил, и на той бы шертной грамоте КазыГирей царь в головах и Калга Фетигирей царевич, и все царевичи, и князи, и мурзы правду дали, и тое бы грамоту Казы гирей царь с своею золотою печатью дал государевым послам, и их к государю отпустил не задержав, и своих послов к государю послал с ними вместо. Так же мне Ахмет паше князю и братье моей, и всему моему родству, будучи в Крыму, великому государю |56 стр.| царю и великому князю Федору Ивановичу всеа Руссии и его землям хотети добра во всем, и государя своего Казы Гирея царя и Калгу, и царевичей, и князей, и мурз Крымских на всякое добро наводити, чтоб Казы Гирей царь был с государем царем и великим князем Федором Ивановичем всеа Руссии в братстве и в дружбе в крепкой, и в любви на веки неподвижно, а лиха мне, и братье моей, и всему родству моему государю царю и великому князю Федору Ивановичу всеа Руссии и его землям, будучи в Крыме, никакого не чинить, ни думати, ни мыслити никоторою хитростью по сей шертной записи, как в ней писано.
Книга № 21, 53–56 стр.
http://www.vostlit.info/Texts/Dokumenty/Krym/XVI/PDS_3/21-40/30.htm
После чего крымские послы отправились в сторону Москвы, а русские послы – Меркурий Александрович Щербатов и дьяк Афанасий Демьянов – в сторону Крыма. Вместе с русскими послами возвращался крымский сановник Ахмет-паша Сулешев (тогдашний глава значительного крымского рода Яшлавских), который чуть ранее со своими людьми обеспечивал безопасность крымского посольства при проходе по Степи. С ними вместе отправилась проведшая в Московском царстве почти 10 лет вдовствующая татарская царица Ертуган со своим небольшим «двором». Также были отпущены задержанные русскими на несколько лет прежние крымские гонцы – Аллабердей Сулешев (этот, правда, уехал в Крым, не дожидаясь русских дипломатов) и доверенное лицо лично хана Гази-Гирея Ямгурчей-Аталык. Последний ранее привез от хана в Москву «тайные речи». Гази-Гирей предполагал в случае форс-мажора отойти со своими сторонниками на Днепр, где выше порогов на Кошкином перевозе планировал устроить себе город. На этот случай он просил у русских себе серьезных финансовых вливаний, а также помощи русскими войсками и артиллерией. В случае, если бы это сработало – вся османская геополитика в Северном Причерноморье накрылась бы медным тазом, а перед Москвой открылись бы весьма интересные расклады. Правительство всемогущего фаворита Федора Годунова эти сепаратные переговоры в целом поддержало, тоже тайком, разумеется. Вот такую, например, грамоту, среди прочего дипломатического багажа везли русские послы лично крымскому хану. Попасть в чужие руки она, понятное дело, не должна была никоим образом.
1593. Октябрь.
Бога Единого превыше небес пребывающего и в трех лицех |319 стр.| славимого Милостию, от великого Государя Царя и великого князя Федора Ивановича всеа Руссии, великие Орды великому царю брату нашему Базы Гирею Царю с любовью поклон. Присылал еси к нам брат наш Гонца своего Ямъгурчея Аталыка своею шертною грамотою и с |319 стр. на об.| таиными речьми, а в грамоте своей писал еси и речью тайно с ним приказывал, чтоб нам прислати к тебе брату нашему на [32] городовой харчь денег тритцать тысяч рублев, и поминки, и царевичу Мурат Кирееву Естуган царицу, и царевичевских казаков от пустити; а ты брат наш Базы Гирей Царь на Кошкине перевозе на Днепре хочет город поставить, и все улусы Крымские к Днепру перенесть, и о турского хочет прямо отстать, и быти с нами на веки в братстве, |320 стр.| и в дружбе, и в миру, и Юрт Крымской с московским Государством хочет съединачить, и на всякого недруга учнеш с нами стояти за один; а для правды и веры хочет к нам от пустить сына своего Тохтамыш Гирея Царевича, да от болших родов Арасланая Дивеева, и от Ширинского роду, и от Сулешева, и от Куликова и ото-всех родов по человеку пришлет, и будет с нами в вечном миру, и в братство и влюбви на веки против всякого недруга с нами; а мы с тобою учнем стояти за один. И те твои таиные Речи шурин наш слуга и Канюшей и боярин и воевода дворовой и намесник |320 стр. на об.| Казанской и Астраханской Борис Федорович Годунов, выслушав у Ягмурчея Аталыка до нас доносил: и мы великий Государь с тобою братом нашим с Казы гиреем царем мимо всех Государей в братстве, и в дружбе, и влюбви и въдокончанье быти хотим на веки; и по хотя быт (sic) с тобою братом нашим в крепкой дружбе, и в брат цкой любви и в докончанье послали есмя к тебе брату нашему послов своих болших Князя Меркурья Александровича Щербатаго Обаленского да дияка своего Офонасья Демьянова о всем наказав, как |321 стр.| нам с тобою братом нашим быти в крепкой дружбе, и вбратстве, и в любви и въдокончанье на веки, и о тайном о твоем деле наказан есми а сними послали есмя к тебе брату нашему запросов твоих денгами тебе десят тысяч рублев, а Калге и Царевичем пятьсот рублев, а платьем тебе и Калге и Князем и мурзам на на полсемы тысячи 22 рублев и всего денгами и платьем на семнатцать тысяч рублев, и Мурат Кирееву царевичеву царицу и с царевичевскими людми, |321 стр. на об.| которые были на Москве и Ибрагим пашу Мурзу Сулешева к тебе брату нашему отъпустил. А как еже даст Бог увидим твого брата нашего правду перед собою, будет на своей правде устоит, и заказ крепкой в Крыме в Азове учиниш и наши украины сам не [33] пойдет и царевичев с воинскими людми не пошлет, а пойдет на Литовского, и будет с нами в крепкой дружбе и в братстве и правду нам ты брат наш, и царевичи, и все князи и мурзы дадите и шертную грамоту к нам пришлет. И мы твой брата нашего достольной запрос денгами и платьем пришлим с своими послы. И ты б |322 стр.| брат наш Казы Гирей Царь перед нашими послы нам правду дал, и шерть учиним почен собою в головах и царевичи и князи и мурзы на том, что тебе брату нашему быть с нами в дружбе и в братцкой любви на веки не подвижно, отстав прямо от турского, и на всякого недруга стояти за один, и учиня правду и Грамоту докончалную ж золотою печатью написав послом нашим дал и отпустил бы еси их к нам незадержав, и с ними вместе послов своих к нам прислал; и мы перед теми твоими послы тебе брату нашему отпустим |322 стр. на об.| их и не задержав, а и своих послов к тебе с ними вместе пошлем и достальной запрос денег и платья и всякие рухляди к тебе брату нашему с ними пришлем. А будет ты брат наш учнеш вскоре на Кошкине перевозе...................................... |323 стр.| Сколко надобно и мы к тебе людей своих с огненным боем и пушек, сколко тебе надобно, пришлем, и всякому твоему недругу тебя не подадим, и на Донце тот час и два города поставим, и людей многих со многими воеводами на Донец пришлем и почнем вместе с тобою на твоих недругов стояти за один. А ныне бы еси сперва нам тем любовь свою показал, покаместа на Кошкине перевозе город укрепиш, и ты бы нам восень с послы своими отпустил на поклон |323 стр. на об.| Царевича Саадет Киреева Царева сына и Етуган (?) Царицына сына, которого нибуди; и тебе брату нашему мочно то вместить с своим князем, что мы Царицу отпустили к тебе, а ты бы брат наш против нашие любви освободил царицы Естуган (?) сына своего к нам на поклон послать за наше к ней жалованье; а сын ея, быв у нас, и наши очи увидев и нашежалованье великое, опять к тебе поедет, и нам, увидя твою братцкую любов, вперед надежно быть на тебя в крепкой в брацкой любви на веки неподвижно. А как совершица меж |324 стр.| нас болшое дело и мы и достальной запрос к тебе восень вскоре ж другими своими послы пришлем. А как ты на Кошкине Перевозе город укрепиш, и сына своего и княжих болших людей детей [34] к нам отпустиш, и мы рать свою болшую с огненным боем к тебе на Кошкин перевоз пришлем против всех твоих недрузей, и наше болшое дело о вечном миру во всем укрепится. А подлинно о всех о наших о тайных делах с Ямъгурчеем наказано; и сее нашу тайную грамоту велели послом нашим отдати Ямгурчею тайно, чтоб к тебе Ямгурчей отнес тайно, чтоб меж нас нихто тово дела до времени не ведал. Писан лета ЗРВ [7102] октября мца.
Книга № 20, 319 –325 стр.
http://www.vostlit.info/Texts/Dokumenty/Krym/XVI/PDS_3/21-40/28.htm
По окончании посольского съезда, 14 ноября 1593 года совместный русско-татарский караван пошел на юг. 4 декабря пересекли Северский донец близ устья Боровой, по Песковатому броду. То есть они явно шли по Кальмиусской дороге. Судя по несколько более поздней «Книге Большому Чертежу» - эта дорога проходила восточнее Боровой, а брод находился примерно в 2 верстах вниз по течению от устья Боровой. Очень похоже, что самый западный из современных мостов через Донец между Северодонецком и Лисичанском находится на месте того старого брода (от устья Боровой до него 1,5 км).

Посольский караван вез весьма важных лиц из крымской и московской верхушек и их личные вещи и ценности, а русские послы – еще и огромную сумму в деньгах, мехах, одеждах и прочих ценностях в качестве «поминков» и «запроса» (поминки – добровольные подарки членам правящей династии и важнейшим сановникам принимающей стороны, запросы – разовые выплаты, «инвестии» под конкретные обстоятельства и проекты). Естественно, что сохранить подготовку и перемещение посольского каравана в полной тайне было невозможно, хотя и предпринимались все возможные меры для этого. Предыдущий аналогичный русский посольский караван был разграблен и почти в полном составе уничтожен черкасами в 1582 году на Утлюке (северо-западное Приазовье, несколько западнее Молочной). Заходили периодически «воровские черкасы» и на средний Донец. Собственно, то что посольская дорога сместилась настолько восточнее по сравнению с предыдущими временами – и было попыткой пройти максимально далеко от «черкасоопасных» территорий, уменьшить вероятность встречи с ними. Были большие опасения по этому поводу и у членов нашего посольства, как вскоре выяснится – не без оснований.

6 декабря остановились на «первом стане» от Донца (первая длительная остановка для отдыха лошадей и людей?). Это ориентировочно верст 30-40 южнее реки. Здесь Афанасий Жилин, голова русского военного отряда, который все еще сопровождал посольство, расставил караулы вокруг обоза и дозорные караулы на некотором удалении. На какой-то из дальних дозоров неожиданно «приехали человек с пятнатцать черкас и учали сторожей гоняти». Подоспевшие русские и татары совместно без особых проблем их отогнали, но переполох поднялся большой. Было весьма обоснованное предположение, что это могут быть передовые разведчики от более крупного отряда. Уехавший было вперед и возвратившийся после нападения черкасов командир татарской части конвоя Ахмед-паша приказал обозу, соблюдая повышенную осторожность, уходить дальше, а сзади оставил заслон из лучших людей. В таком порядке дошли «до первой из голов Тору». По идее, это должны быть верховья Кривого Торца (верховья Бахмута, скорей всего, обошли по водоразделу). Здесь по всем дорогам пустили разведчиков, но больше никаких следов черкас не обнаружили.

Русские послы здесь имели разговор с Ахметом-пашой. По давно сложившейся традиции московские служилые люди сопровождали своих дипломатов в Степь не слишком глубоко, дальние походы небольших отрядов в степных условиях были слишком опасны и прямо запрещались царскими наказами. После определенного рубежа воины должны были возвращаться, а дипломаты старались незаметно проскользнуть к Перекопу, надеясь лишь на Бога и на собственную удачливость. Это были опасные шляхи… Видимо, дошли до такого рубежа и сейчас. После откровенного разговора с Ахмет-пашой, русский отряд Жилина был отпущен домой: «чтоб над провожатыми татарове какова дурна не зделали» (прецеденты бывали). Им приказали идти к Донцу другой дорогой (чтобы попытаться запутать возможную погоню) и в последний раз отправили с ними донесение со свежими вестями в Посольский приказ.

С верховьев Торца можно было пройти на восток и выйти на Муравский шлях. Именно этим маршрутом (только в противоположном направлении) Ахмет-паша Сулешев чуть ранее провел караван с крымскими послами к Ливнам. И по первоначальному плану совместный караван тоже сейчас должен был пойти этим же путем. Но это было слишком очевидным и предсказуемым, а потому – опасным. Встревоженные русские послы полагали, что на этом пути их может ожидать черкасская засада. Они донесли свою обеспокоенность до Ахмета-паши и спросили: «Верх Тору ест ли иная дорога к нагайским улусом?». Ахмет-паша легко согласился с их аргументами, видимо, и сам об этом уже задумывался. После расспроса проводников, вместо восточной дороги повернули налево (примерно на юг), на «Азовскую дорогу». По несколько более позднему замечанию Ахмета-паши (в пересказе его брата Абреима) – осень стояла «мочлива», так что большую часть пути каравану пришлось месить степную грязь, лошади сильно выбивались из сил и некоторым людям приходилось идти пешком.

11 декабря караван пришел «в нагайские улусы Арасланая князя Дивеева в Балысараех». Это была только часть дивеевских улусов, сам Араслан стоял тогда западнее, ближе к Берде. Вот тут опять возникает старый вопрос – где же был этот проклятый Балысарай? Самое обидное, что будь в данном статейном списке совсем чуть-чуть больше подробностей, мы, возможно, это уже бы выяснили. Но увы! Мы не знаем, куда могла идти «Азовская дорога» с верховьев Тора. Шла ли она на юго-запад в сторону Азака и с выходом к низовьям Миуса или Кальмиуса? Или это была просто дорога-соединитель к старому приморскому шляху между Перекопом и Азаком – тогда она, теоретически, могла бы выходить и к Белосарайке. Была уже середина декабря, ногайские улусы должны были стоять в приморье, в удобных для зимовья и защищенных от зимних ветров местах. С этой точки зрения обширная низменная часть берега у Белосарайской косы представляется более заманчивой для кочевников, тем более, что по сообщению одного хорошего камрада, там часто встречаются татарские артефакты (вроде бы более раннего периода). Но так ли рассуждали сами ногайцы? И вновь эта проклятая неопределенность…

В Балысарае (городе? местности?) вместе с частью дивеевских улусов находился меньший (третий, как явствует из рассказа о возвращении посольства) сын Арасалана Дивеева – Тохтар-мурза. Он жил у своего аталыка Исея, так что, похоже, Тахтар на тот момент был еще малолетним. Ахмед-паша Сулешев, как почетный гость, остановился у него. Для русских послов в улусах места почему-то не нашлось, поэтому Ахмед-паша (вроде именно он, насколько я понял это место в тексте) распорядился: «послом велел на поле поставити избы». Видимо, в связи с сопровождением иноземного посольства у него были достаточно широкие полномочия, чтобы немного покомандовать в чужом улусе. Как видно из последующего текста, упомянутые здесь «избы» были на самом деле шатрами. Выражение «на поле» вроде как предполагает, что это «на поле перед чем-то». Но перед чем? На поле перед городом? На поле перед развалинами города? На поле перед улусами? Третье – менее вероятно. Виноградов в своей статье использует такую формулировку: «маршрута на Перекоп, отправившись к Балы-Сараю – «городку» («полевой ставке») Арсланая «Дивеева»». Но в имеющемся у меня небольшом фрагменте относительно Балысарая определения «городок» или «полевая ставка» нет. Возможно, они есть в других частях текста, с которыми работал уважаемый историк. Но у меня сильное подозрение, что в данном случае это могут быть и «личные добавления» от самого Виноградова (сразу оговорюсь, что пытаться перепроверять чужие сведения опираясь только на маленький фрагмент первоисточника - это не есть хорошо и не есть надежно). Пока мы более-менее уверенно знаем то, что в 1584 году Балысарай был сожжен Алп-Гиреем, что между 1591 и 1593 годами (с более точной датой этих переговоров мне пока разобраться не удалось) крымский Гази-Гирей требовал от русских в «запрос» большую сумму (в том числе) и на восстановление Балысарая, и что в 1600 году у Балысарая опять должен был строить «замок» Сабаш-мурза. Причем те деньги, которые сейчас везли Щербатов и Демьянов – это была только первая часть запросных денег, так что вряд ли крымцы могли уже восстановить Балысарай. Иначе московские гонцы резонно возмутились бы – на какое восстановление города крымцы требуют деньги, если вот он целехонький перед ними? Так что, если в дальнейшем не подтвердится наличие в текстах по данному посольству (или другим синхронным событиям) определителя «город» по отношению к Балысараю, лично я буду с большим сомнением рассматривать это утверждение. В качестве возможной альтернативы могу предположить (пока бездоказательно), что здесь речь идет о развалинах городка, чьи полуразрушенные стены все-таки давали какую-то защиту от зимних ветров. А возможно для сына улусбека и его аталыка и какое-нибудь уцелевшее помещение могли подлатать? В этом варианте все наиболее козырные места внутри остатков небольшой крепосцы уже были бы плотно заняты ногайцами познатнее. Выгонять своих сородичей из насиженных мест Ахмет-паша, Исей и Тохтар-мурза не стали, поэтому и поставили иноземным послам отдельные шатры снаружи. А вокруг них должны были располагаться шатры и стада остальных зимующих в данной местности улусных людей дивеевцев. Но, повторюсь, пока это только мое предположение.

Вскоре к отдыхающим русским послам прибыл Абреим (Ибрагим) Сулешев, еще один брат Ахмет-паши. Кажется, он тоже ехал в составе каравана вместе с братом, но из имеющегося у меня фрагмента текста это не понятно. Как бы то ни было, он передал послам слова Ахмет-паши. Что пока не прибудут специально выделенные от хана приставы (люди, отвечающие за безопасность и снабжение иноземных послов, а также сильно ограничивающие их внешние контакты), Ахмет-паша своей властью назначил им временных приставов – ханского есаула Бизюка-князя и своего человека Чуру. И что Ахмет-паша «видя вашу да и свою нужу, что осень пришла мочива, а шли мы наскоро днем и ночью для черкасково приходу, и многие лошади у вас и у нас попадали, а досталные поустали» велел своим приставам собрать для русских послов по «станам» (кочевьям) еду, корм для лошадей и самих лошадей. И на станах (по направлению дороги к Крыму?) ставить «избы» для послов. Но тут же специально оговорился, что «Прежним послом и посланником и гонцом корму и подвод до Крымсково улусу не бывало». Т.е. он постарался сразу же избежать возникновения прецедента, чтобы в дальнейшем эта разовая добровольная услуга не превратилась в регулярную обязаловку для крымских подданных по снабжению проезжающих московских послов.

Вскоре после ухода Абреима Сулешева, к послам заглянули новые гости. Т.е. можно сделать вывод, что они стояли не где-то далеко на отшибе, а совсем близко от главной ставки местных ногайцев. На этот раз пришли Мамизяр – человек царицы Ертуган и Темир-Газы – аталык ее сына Девлет-Гирея. Человек царицы сообщил, что у нее здесь состоялась встреча с сыном Девлет-Гиреем и что она с ним уже отъезжает к реке Берде, к Араслану Дивееву, чей еще один сын - Сулеш - был женат на родной сестре Ертуган. По данным Виноградова, Девлет-Гирей был еще несовершеннолетним и находился тогда под «шефством» могущественного Араслана Дивеева. Из имеющегося у меня фрагмента текста это не слишком очевидно, тут могу только поверить на слово Виноградову. Могу лишь сказать, что лошади, на которых приехали молодой Девлет-Гирей и его аталык Темир-Газы, сильно устали. Девлет не видел мать уже несколько лет, и если он от Берды гнал лошадей, то оно так и должно было быть. Естественно, что после долгой разлуки матери и сыну хотелось пообщаться без посторонних, к которым они, понятно, относили и бородатых московских послов. Ну а аталык молодого царевича от его имени проявил уважение к послам – спросил их о здоровье. Не сильно слушая протесты московских послов по поводу самовольной отлучки их подопечной – посланники царицы и царевича быстро ретировались.

Тогда послы отправили к Ахмет-паше своего толмача Исенчуру. Через него они сообщили Ахмету о состоявшемся разговоре и о решении Ертуган об отъезде к сестре на Берду. И для проформы спросили – «И пригоже ли ей от нас отстати?», так как согласно их наказу, она должна была ехать с ними вместе до самого крымского хана.

В ответ Ахмет-паша в удовлетворении их требования отказал. Он сказал: «То земля государя нашего!», т.е. – это земля крымского хана. То есть, на данной земле указы московского царя не действуют, а действует только власть хана. Поэтому Ертуган, как «главная» (старшая?) в роду Гиреев может действовать так, как ей заблагорассудится. И что Араслан Дивеев сам пока позаботится о нуждах царицы. Обращаю отдельное внимание – слова «То земля государя нашего!» были произнесены где-то на Мариупольщине (если не на территории самого нашего нынешнего города). Возможно, Ахмет-паша хотел сказать: «То земля древнейшей запорожской Кальмиусской паланки!», но, почему-то, не сказал. Или московский толмач Исенчюра неправильно его слова воспроизвел? Или сами московские послы, чисто из вредности, записали в свой статейный список неправильную информацию, чтобы потроллить в далеком будущем национально-свидомых громадян одной чудесной страны? Но, что написано пером… :D

Посылали русские послы кого-то и к самой Ертуган, чтобы она никуда от них не отъезжала. Но та, в радости от встречи с сыном и в предвкушении встречи еще и с сестрой – была уже непреклонна: «Сами видите, что у меня многие лошади попадали, а досталные поустали, а люди идут пеши. И яз еду к своему, а [от] вас сьеду». И съехала.

А Щербатов и Демьянов на несколько дней застряли на отдыхе в (на?) Балысарае.

(Окончание следует)
А степная трава пахнет горечью...
L.V.
Автор темы
Аватара
Репутация: 397 (+400/−3)
Лояльность: 169 (+170/−1)
Сообщения: 4762
Темы: 4
С нами: 13 лет 4 месяца

#862 ENT » 19.06.2018, 20:28

Замечательно, уважаемый LV!
Очень жаль, что так скупо описаны географические реалии. Но работа очень интересная!
С уважением,
ENT
ENT
Репутация: 9 (+9/−0)
Лояльность: -1 (+0/−1)
Сообщения: 41
С нами: 9 лет 10 месяцев

#863 L.V. » 21.06.2018, 20:12

(Окончание)

Через четыре дня (15 декабря) в стан к русским послам Ахмет-паша привел приехавшего главу улуса - Араслана Дивева. Ахмет паша представил его так: «Приехал к вам гость – Арасланай-князь Дивеев – о государя вашего здоровье слышати, а с вами ся видети». В ответ послы заявили: «Мы такому гостю рады и станем ево государевым жалованьем подчивати». И, заведя его в шатер (здесь он, наконец, назван не «избою»), «почали ево подчивати». Здесь не совсем понятно, что именно предприняли русские послы – устроили угощение для Араслана Дивеева или передали ему царское «государево жалованье». Фраза «государево жалованье» не очень сочетается со словом «подчивать» (угощать), как-то не припомню, чтобы такую связку мне довелось встречать в посольских документах. Царские поминки, назначенные по заранее составленной в Москве разнарядке, для видных сановников обычно могли включать в себя меха, шубы, шапки, но съестные припасы не характерны. Может, здесь имелось в виду второе значение слова потчивать – «предлагать что-либо чьему-либо вниманию; предоставлять что-либо в чьё-либо распоряжение», т.е. послы просто передали Араслану Дивееву те вещи, которые предназначались лично ему? Как отмечает Виноградов: «Это являлось нарушением традиций русско-крымских «ссылок»: карача-беки Мансуров, как и все «ближние царевы люди» могли получать «дары» от московских государей только после аудиенции русских послов у хана. Однако Арсланай, находящийся в зените могущества мог себе это позволить». Тут мне добавить нечего.

В ответной речи Араслан сказал: «Государь ваш, да и наш, з государем нашим царем хочет в дружбе и в любви быти. И мы о том радуемся!». Далее глава улуса сказал следующее: «И их, государей наших, счастьем от черкас до ногайских улусов дошли вы, дал Бог, здорово. А ждали вас на дороге по присылке Литовского короля пеших и конных две тысячи человек черкас на той дороге, которою шол ко государю вашему Ахметь-паша князь – верх Тору Зетикулак, и пушки с ними были. И вас тем Бог измиловал, что естя пошли не тою дорогою, на которой дороге черкасы стояли. А вперед пригоже государей нашим послы ссылатися до Семеня дни, ранее. И послом и воев дам, и провожатым будет не истомна. И проход от черкас безстрашно». Т.е., он подтвердил, что посольство чудом избежало встречи с черкасской засадой и что решение о повороте на дорогу в сторону его улусов было правильным. По его данным, посольский караван целенаправленно поджидали посланные «литовским королем» (тогда правил Сигизмунд III) большой отряд черкас (скорее всего это были городовые казаки откуда-нибудь из Черкасс или Полтавы?) силами до двух тысяч пехоты и конницы и при пушках. И что, если бы посольский караван пошел по первоначально планировавшейся дороге «верх Тору Зетикулак» (о Зетикулаке чуть позже), его участь была бы печальной. Здесь, по поводу действий и сил черкасского отряда, мы можем только поверить Араслану Дивееву на слово. Насколько была точна его разведка? Насколько он был в данном случае честен сам? Не было ли это «игрой», чтобы окончательно довернуть маршруты последующих дипломатов через свой юрт? Разумеется, польское правительство уже было в курсе того, что Крым пытается задружиться с Москвой, и догадывалось, против кого эта дружба будет направлена. Так что желание перехватить совместный русско-крымский посольский караван, заполучив и перевозимые им ценности, и (главное!) дипломатические документы вполне объяснимо. Но на тот момент прямой войны между Речью Посполитой и Московским царством не было, так что официальная отправка с такой целью вооруженного отряда в московско-крымское приграничье привело бы к большому дипломатическому шкандалю, тут лучше было бы действовать менее официально, чтобы потом можно было сокрушенно жаловаться на своевольство казаков. А еще не совсем понятна сила этого отряда. Для перехвата немноголюдного посольского каравана озвученных сил было слишком много (да еще и с пушками!). Или у этого отряда были и другие, более «зубастые» цели, помимо перехвата посольства. Или этот отряд сам еще кого-то в Степи сильно опасался. А реально опасаться он мог только татар. У русских с этой стороны ближайшими к Степи городами в это время были Путивль, Рыльск и свежеоснованные Валуйки в верховьях Оскола (даже Цареборисова еще не было), и гарнизоны в них были не слишком многочисленны. Конечно, интересно было бы попытаться отыскать упоминания этого отряда в других русских и польских источниках, но я на такой подвиг вряд ли решусь. Мне тема данного отряда все-таки представляется несколько мутноватой…

В продолжение своей речи Араслан Дивеев озвучил свое предложение: «А вперед пригоже государей нашим послы ссылатися до Семеня дни, ранее. И послом и воев дам, и провожатым будет не истомна. И проход от черкас безстрашно». Семенов день – это 1-е сентября, тогдашнее начало года на Руси. Т.е. Араслан предлагал производить посольские ссылки в летний период, когда татары кочевали на летних пастбищах (яйлау, откуда и названия рек Сухие и Мокрые Ялы), сильно продвигаясь к северу. В этих условиях путь послов «по нейтралке» между окраинными русскими городками и ближайшими Дивеевскими кочевьями сильно бы сокращался, и Арасалану было бы значительно легче и удобнее обеспечивать превентивные меры по обеспечению безопасности послов. Любопытна ссылка, что в этот период проход через Подонцовье «от черкас безстрашно». Интересно было бы составить статистику, в какие сезоны года обычно фиксируются «воровские черкасы» в среднем Подонцовье в конце XVI века? Заметно ли, на самом деле, снижение интенсивности их появлений в летнее время в те времена или это не совсем соответствует действительности?

В заключение Араслан извинился перед послами, что не смог сразу приехать к ним и не организовал своевременный подвоз им продовольствия. Он это объяснял тем, что встречал царицу Ертуган (видимо, встреча и семейные торжества несколько затянулись, дня на три :) ). Также он обещал послам, что, когда те, «Бог даст», будут возвращаться, он им поможет ячменем и овцами. Это было несколько излишне оптимистичное заявление, так как в тогдашних русско-крымских отношениях нередки были случаи, когда послов и гонцов задерживали в государстве-адресате на годы, а то и на десятилетия. Но, в данном конкретном случае, для Щербатова и Демьянова все сложилось на редкость удачно, и они вновь смогли лицезреть дивеевские улусы всего через несколько месяцев. Ну а пока – Араслан также сообщил послам, что он вместе с крымским ханом планируют в скором времени идти походом на «Литовского короля», поэтому «яловиц» (неплодных коров) он посольству предложить не может, так как будет их (вероятно, их завяленное мясо) делить с ханом для похода. Впрочем, насчет «яловиц» - я не совсем уверен, что правильно расшифровал этот фрагмент текста, и у Виноградова в этом месте говорится совсем другое.

Изображение

Теперь по поводу «Зетикулака». Фраза там звучала так: «верх Тору Зетикулак». Напомню, что в верховьях Кривого Торца разведчики каравана никаких следов черкас найти не смогли. После этого (по первоначальному плану) они должны были двигаться на запад по водоразделу бассейна Тора и Кальмиуса, чтобы в конечном итоге выйти на Муравский шлях. Поэтому, если черкасская засада на самом деле надеялась дождаться караван где-то здесь, то это могли быть верховья или Казенного Торца, или Клебан-Быка (Бычка, левого притока Кривого Торца). Тогда Зетикулак – вероятно мог быть несохранившимся татарским названием или вершины какой-то из этих рек, или какого-то урочища здесь. Единственно, несколько смущает несовпадение родов во фразе… Может это все-таки не совсем удачная запись большого отрезка предполагаемого маршрута – от верха Тора до некоего Зетикулака? Тогда этот Зетикулак мог бы быть значительно юго-западнее бассейна Тора. Но это уже, наверное, слишком смелое предположение.

Сам гидроним «Зетикулак» (или похожие на него по звучанию формы) мне обнаружить не удалось. Но практически несомненно, что вторая часть этого названия - это тюркский определитель «Кулак / хулах» - яр, глубокая степная балка (буквально – «ухо»). Вот какие «кулаки» я выписал из сборников гидронимов Северного Приазовья покойного донецкого профессора Е.С. Отина (советский и украинский русист, специалист в области ономастики, топонимии и гидронимии русского языка, создатель Донецкой ономастической школы, умер в Донецке в январе 2015 года, светлая ему память!) :

Е.С. Отин «Гiдронiми Схiдно Украни», К. – Донецк, 1977, с.55-56; Е.С. Отин «Гидронимия Северного Приазовья», Донецк, 2012, с. , 77, 101, 107-108, 116

- Келембек Гулах – бассейн р. Домузлы (от имени какого-то татарина?);
- Доваш Кулак – балка, впадающая с Сиваш, имеет притоки Кулак и Чентуклак;
- Кайинкулак (варианты Кайинкула, Кайкула, Кайкулы, Каикулак, Кайкулак, Кайикула, Канкулка, Кайкули, Каялы Кулак, Каяли Хулах, Куялы Кулак, Куйикулак, Каинкулак, Каюку-Кулак, Кайкулка, Канкулка) – правый приток Молочной (Токмака); По мнению Е.С. Отина здесь первоначальными формами были «Каяли Кулак» – Скалистый яр и «Кайин Кулак» – Березовый (?) яр.
- Куркулак (Куру Кулак) – бассейн Молочной, от Куру Кулак - «Сухой яр»
- Соси Кулак – бассейн Молочной, от «саси» - гнилой, вонючий.
- Сисикулак (вариант Сисикула) – бассейн Молочной
- Татли Кулак – бассейн Молочной, от «татли» - сладкий, приятный
- Каюку-Кулак – бассейн Молочной, от Кую / Хую Кулак – Колодезный яр
- Осман Глуяк – бассейн р. Корсак, от Осман Кулак (по имени)
- Соси Кулак (вариант Сосика, Сасыка, Малой Сасык Кулак, Малой Сасык Кулаг) – бассейн Обиточной
- Большой Сасик Кулак – бассейн Берды
- Камыш Гулах – бассейн Сухой Белосарайки (Камышовый яр);
- Соса Гулах (варианты Сосу Хулах, Сакса Гулах) – бассейн Мокрой Белосарайки
- Сасу Хулах (варианты Сасы Халах, Вонючая) – правый приток Хан-Тарамы, балки, впадающей в Кальмиус чуть выше Гранитного.
- Терен Хулах (Дерен Хулах, Глубокая) – левый приток Кальмиуса (чуть ниже Хан-Тарамы?)

Хорошо заметно, что вся область бытования этих «кулаков» - от района чуть западнее Перекопа и до Кальмиуса - в основном совпадает с зоной исторического расселения ногайского населения. Так что возможно, что это не столько крымско-татарский, сколько ногайский гидроним-определитель. А в восточной части ареала (бассейн Кальмиуса и Белосарайки) – могли позже и наши греки-урумы постараться. Но я в тюркской лингвистике (так же, как и в любой другой) не силен, так что настаивать на этом предположении не буду. Отмечу лишь, что в Северном Приазовье гидронимов с окончанием на «кулак» было много…

Видимо, после переговоров с Арасланом Дивеевым (15 декабря) послы оставались на отдыхе на том же месте еще несколько дней, так как к Берде они подъехали только 19 декабря. По идее, от Балысарая (где бы он, проклятый, ни находился), караван должен был двигаться по старой приморской дороге в сторону Перекопа. Отмечу, что расстояние между Кальмиусом и Бердой составляет всего около 55 км – это пара дней спокойного пути, а от Белосарайки до Берды и того ближе – 32 км. Здесь, на Берде, когда посольский караван уже проехал зону ногайских кочевий, к нему вновь присоединился Ахмет-паша, за которым следовали свежие повозки для послов и перевозимого ими имущества. Также в караван возвратилась и хорошо отвевшая душу у родичей Ертуган. Маленький караван вновь тронулся в путь.

Если уважаемые форумчане помнят, примерно лет за десять до описываемых событий подчинявшиеся братьям Дивеевым ногайские татары занимали территорию вплоть до Молочной на западе. С тех пор кое-что изменилось. Запорожские казаки, подпитываемые из Польши (а нередко – параллельно еще и из Москвы) значительно укрепились и стали активнее совершать рейды против заперекопских кочевников. Больше всего страдали территории, лежавшие на берегах Днепра и его крупных притоков, где казаки любили устраивать вылазки с воды, так что в конечном итоге кочевники уже не решались ставить свои кочевья вблизи Днепра. Несколько реже, но также болезненно для кочевников, осуществлялись и конные набеги запорожцев на области, граничащие с Приднепровьем. Поэтому ногайцы «уплотнялись» в наиболее удаленных от ареалов действий запорожцев районах (в том числе и на Мариупольщине :D ). Отъезжая от Берды, Ахмет –паша так предупреждал русских послов: «Итить нам от реки от Бертее от нагайсково рубежа до крымсково улусу до Карпова три дни да три ночи, наспех (для черкаского приходу) днем и ночью. Для тово, что туто улусов нет, а поддалося то место к Непру, и приходят на то место черкасы часто». То есть, по его словам, Берда была на тот момент западным рубежем для дивеевских ногайцев. Далее на три дня пути (примерно до Молочной) кочевников не было, улусы здесь к этому времени не зимовали из-за опасности набегов запорожцев из Приднепровья. Причем, невзирая на зимнее время, была большая опасность и сейчас попасть под набег казаков, так что каравану этот отрезок пути следовало идти безостановочно, днем и ночью. Наверное, именно для этого дивеевцы выделяли дополнительное количество повозок, чтобы максимально разгрузить, ускорить лошадей каравана. [Не удержусь поехидничать. Сравните у Пирко: «Північне Причорномор'я та Приазов'я займали кримські та ногайські татари. До середини XVI ст., крім Північного Криму, улуси кримських татар розташовувалися переважно від Берди на сході [перевожу – «от Берды на востоке» - LV], до Дніпровського лиману - на заході». Он так старательно «освобождал» земли к востоку от Берды от кочевников, чтобы как-то впихнуть туда «древнейшую Кальмиусскую планку запорожцев». А оно вона как вышло - строго все наоборот. Тяжело в Историю впихивать невпихуемое… :D ]

На 4-й день форсированного круглосуточного марша (в три дня все-таки не уложились) караван вышел в зону зимовки Карпова улуса (только не надо спрашивать уважаемого LV, почему главу этого крымского улуса в данном источнике назвали именно таким именем – все равно не скажу, бо не знаю). По моим прикидкам с карандашиком и бумажкой, это место должно было располагаться примерно в 160 км пути от Берды и уже хорошо западнее Молочной и Утлюков. Наиболее вероятным местом этого зимовья скорей всего является знаменитое урочище Стокопани (или Сто колодязей). Но передохнуть и отогреться здесь у путников не получилось, стойбище было пустым. Совсем незадолго до подхода каравана этот улус спешно откочевал со своими стадами за Перекоп, опасаясь нападения черкас. Причем это было настолько недавно, что новости об их отходе еще не успели дойти до дивеевских ногайцев. Здесь было бы интересно выяснить, от кого так спешно драпали карповцы? Не мог ли это быть тот же самый казачий отряд, который пытался перехватить посольство? Перешел ли он сюда после провала затеи в верховьях Тора? Или он с самого начала перехватил Муравский шлях ближе к этим краям, а фрагмент про Тор мы поняли превратно? В конце концов, большинство «кулаков» сосредоточено именно в этих краях. Но и здесь ответа тоже нет. Пока нет…

Пришлось каравану двигаться дальше на запад. На следующий день после ухода с места неудачной зимовки Карпова улуса, 24 декабря, Ахмет-паша встретил очередного своего брата – Араслана-мурзу Сулешева, приехавшего с распоряжениями от хана. Ахмет-паша приехал к послам в стан и сообщил, что хан выслал им навстречу для торжественной встречи «с своим жалованьем» Хусейна-агу, а с ним еще и ханских капычеев (придворные, привратники) – Янтола с четырьмя товарищами. Посольскому каравану и царице Ертуган предписывалось продолжать движение к Перекопу, а самому Ахмет-паше надлежало как можно скорее прибыть с вестями к хану, для чего пересечь Сиваш в районе Чонгарского полуострова. Для охраны посольства оставался Араслан Сулешев. Надо полагать, что этот разговор состоялся в районе ответвления от основной дороги на Перекоп ответвления на Чонгар, т.е. несколько севернее или северо-восточнее этого полуострова. После рассказа Ахмет-паши московские послы попытались (безуспешно) еще малость «покачать права», но для наших мариупольских любителей Истории это не особо интересно.


25 декабря, «за днище до Перекопа», ханские посланники-приставы встретили послов. Произошел обмен любезностями и подарками. В частности, самим послам – князю Щербатову и дьяку Демьянову были подарены от имени хана по аргамаку (лошадь-иноходец) с седлом и уздою. А начиная с Перекопа, приставы обещали уже начать снабжать послов и кормом.

26 декабря караван прибыл в Перекоп и Хусейн-ага, как главный из приставов, указал им место, где им остановиться на «царском [ханском] луге». На этом мы за путешествием послов следить прекращаем. Через несколько месяцев, после успешного завершения миссии они той же дорогой будут возвращаться обратно и опять побывают в дивеевских улусах. Но этого фрагмента у меня пока нет, так что добавить что-то к тем сведениям об их обратном пути, которые привел в своей статье А.В. Виноградов мне пока нечего.


В завершение отмечу несколько мест из статьи Виноградова, которым я не нашел соответствия в соответствующих местах текста:

1. «6 декабря произошла стычка «с черкасскими немногими людьми». После этого начались бурные препирательства послов с Ахмед-пашой Яшлавским. Тот явно нервничал, опасаясь повторения катастрофы 1582 года и предлагал отклониться от прямого маршрута на Перекоп, отправившись к Балы-Сараю – «городку» («полевой ставке») Арсланая «Дивеева». Суть интриги заключалась в предварительном сговоре Ахмед-паши с Арсланаем «Дивеевым» стремившимся доставить Ертуган в свой улус для встречи с сыном Девлет-Гиреем. Однако и угроза нападения была вполне реальной».

В имеющемся у меня тексте никаких «бурных препирательств» не отмечено. Послы выразили Ахмет-паше свои опасения по поводу черкас и спросили, нет ли иной дороги к ногайским улусам. «И Ахметь-паша князь послом говорил: «То так добро!». И, роспытав вожей, пошли налево, на Азовскую дорогу». Вот и все бурные препирательства… Не упоминается здесь и слово «городок» или «полевая ставка» применительно к Балысараю. Насчет наличия предварительного сговора с Ертуган об изменении маршрута – тоже из текста (из имеющегося у меня фрагмента) не заметно, это больше авторские предположения.


2. «11 декабря посольский караван находился уже в «Дивеевом улусе». Посольский обоз остановился у Балы Сарая, куда отправился Ахмед-паша. (Там же, л. 195 об.) Вскоре обоз был окружен большим отрядом под предводительством аталыка Девлет-Гирея Мухаммеда Казы, который вежливо, но жестко сообщил послам, что ему поручено доставить Ертуган к ее сыну Девлет-Гирею, Самим послам предлагалось прибыть в Балы-Сарай (Там же, л. 196). Послы не хотели отпускать Ертуган, но выбора не было: Ямгурчей аталык категорически заявил, что отказать в свидании матери и сына невозможно (Там же, лл. 196 об.–197). После непродолжительных препирательств Ямгурчей аталык , вместе с «коллегой» Мухаммедом Казы увез «царицу», а посольство отправилось в Балы Сарай.»

Сам текст, на который приводятся ссылки в данном месте, не дает столько животрепещущих подробностей. Нет никакого «большого отряда». И не должен был аталык Темир-Газы (а не Мухаммед-Газы) отвозить царицу Ертуган к сыну, так как сын сам примчался к матери в Балысарай. И основную речь об отъезде Ертуган послам сообщил ее человек Мамизян. А Темир-Газы от имени малолетнего царевича только спросил о здоровье послов. И про то, чем занимался и где был Ямгурчей-аталык во время остановки каравана в Балысарае – в тексте нет вообще ни слова.

3. «<…> На пиршестве обсуждались важные вопросы. Арсланай выразил желание оставить «царицу» в своих улусах. Послы категорически возражали, причем их активно поддержал Ахмед-паша «Сулешев», указавший на волю хана. Арсланай приняв к сведению его позицию, не стал настаивать на
своем требовании <…> выразил мнение о нецелесообразности проведения посольских разменов под Ливнами, отдав предпочтение прежнему месту их проведения у Путивля на реке Сейме. На вопрос о том прибудет ли Арсланай в Бахчисарай в случае принесения ханом шерти на «докончании» Арсланай ответил уклончиво (Там же, лл. 197 об.–198)».

Во время этого разговора Араслан Дивеев не только не пытался настаивать на оставлении Ертуган в своем улусе, но и вообще – только один раз упомянул ее, когда пояснял послам причины своей задержки с прибытием. Соответственно, ни послы, ни Ахмет-паша ему в этом не могли возражать.
Также Араслан Дивеев и не думал уговаривать русских вновь, как и в старые времена, возвратить место посольских разменов на берега Сейма (Семи, как тогда писалось). Здесь можно четко сказать, что уважаемый историк читал текст с листа и неправильно расшифровал место, когда Араслан предлагал перенести время посольских ссылок на летние периоды «до Семеня дни, ранее». Ну, бывают такие оплошности и у серьезных историков, не только у нас, аматоров. :)
И насчет вопроса к Араслану о его прибытии в Бахчисарай и его ответа – я этот момент совсем по другом прочел, про «яловиц» - нестельных коров. Но здесь уже я не на сто процентов в своей правоте уверен, пару мест там я уверенно объяснить так и не смог. Так что тут не знаю, кто прав.

По поводу причин отмеченных расхождений – можно предполагать разное. Указанные в статье ссылки ведут именно на тот фрагмент, расшифровку которого я выложил ранее. Но возможно эти же события упоминаются ретроспективно и с новыми подробностями и в других, оставшихся мне недоступными местах данной Крымской книги? Или вот еще слышал, что в тогдашней приказной практике было обыкновение посольскую документацию сохранять в двух экземплярах в разных подшивках – так называемые «в столбцах» и «в тетредех». И если по каким-то событиям сохранились обе подшивки – то можно сличением двух вариантов документов между собой тоже что-то уточнять, проверять и дополнять. Может и здесь что-то такое было (хотя «посторонних» ссылок в тексте статьи я так и не нашел). Ну а кое где, похоже, и просто легкая литературщина и авторский вымысел в небольших количествах присутствует, для украшения сюжета? Так все мы не без греха… :oops:

Ну, как бы и все. В остальном – могу только низко поклониться уважаемому Алесандру Вадимовичу Виноградову за его титаническую работу по освещению русско-крымских отношений конца XVI века и за организацию работы по публикации Крымских книг. А с его стола некоторые крошки и нам, краеведам, перепадают. За что предлагаю и выпить. :beer:

Мира всем!

Фух, закрываем окно! *BUY*
А степная трава пахнет горечью...
L.V.
Автор темы
Аватара
Репутация: 397 (+400/−3)
Лояльность: 169 (+170/−1)
Сообщения: 4762
Темы: 4
С нами: 13 лет 4 месяца

#864 L.V. » 21.06.2018, 20:30

В прошлом октябре разбирал по полочкам статью небезызвестного В. Джуваги по казацкому прошлому Мариупольщины. Тогда эти заметки и здесь, на форуме выкладывал. А на днях снова там лазил, и заметил, что некто, обозначивший себя как "Маріуполець_5-го_покоління" оставил интереснейший комментарий под моими упражнениями. Не знаю, сам ли это уважаемый Вадим Джувага оставил или кто-то из джувагоподобных, но не откажу себе в удовольствии привести этот комментарий целиком:

Татари, ногаї, українські козака – категорії для нас нерівноцінні. Наш край точка зіткнення двох цивілізацій. Українське козацтво виникло як захисник осілого землеробського населення від степових кочовиків. Осіла християнська землеробська цивілізація – основа, на якій збудувалась Європа та її Східна околиця – Україна. Українське козацтво започаткувало традицію українського державотворення з Нового часу (з ХV cт.). Демократичність козацького життя без пана-гнобителя, оповіяного славою захисника православних, визволителя від бусурманської неволі – достоїнства, що становили впродовж ХV-ХІХ ст. тогочасну українську мрію. Пам’ять про козацтво надихали в минулому та зараз борців за українську державність. Тож не випадково гімн України містить слова про козацьку спадщину: Душу й тіло ми положим за нашу свободу, І покажем, що ми, браття, КОЗАЦЬКОГО РОДУ. Козацтво – перша, але не остання хвиля освоєння (українцями) нашого краю. Козацький фольклор і фольклор про козацтво становлять дуже вагому частину духовної, культурної і художньо-естетичної спадщини українців. Загалом, розповіддю про козаків (Котляревським в «Енеїді») починається нова українська література. Завдяки геніальній інтуїції справжнього митця Микола Гоголь пізнав характер українського козацтва, який відображено в короткій характеристиці Запорозької Січі: «Вот то гнездо, откуда вылетают все те гордые и крепкие, как львы! Вот откуда разливается воля и козачество на всю Украину!» Наш надазовський край був частиною/відділенням Запорозької Січі. Через це місцева політика національної пам’яті має зосереджуватися не на минулому Золотої Орди та її спадкоємців, а на українському козацтві. Українське козацтво - безцінний історичний спадок, який, з-поміж іншого, і завдяки навмисним зусиллям професійних краєзнавців, не усвідомлений і очільниками місцевого самоврядування, і міською громадою.
https://www.0629.com.ua/news/1827227

Не знаю, кто такие "профессиональные краеведы", где на них учат и что у них записано в трудовых книжках? Но, все-равно, человек так написал, что я аж проникся. Подумалось: "А может мне на самом деле "усвидомить"? Прекратить эти копания в "прошлом Золотой Орды и ее наследников", и заняться, наконец, развитием "местной политики национальной памяти" и изучением "украинского казачества - бесценного исторического наследства"? Изыскать первоисточники по истории древнейшей Кальмиусской паланки, пойти по стезям Руденко, Лаврова, Джуваги, Пирко, Герасимчука и прочих Козарлюг? Позакрывать, к черту, эти сквозящие окошки в XVI-XVII века? Может хоть тогда будут реже на хер посылать?".

В общем, в глубоких раздумьях я. А что могут в таком трудном выборе посоветовать наши уважаемые форумчане? :friends:
Последний раз редактировалось L.V. 22.06.2018, 02:41, всего редактировалось 1 раз.
А степная трава пахнет горечью...
L.V.
Автор темы
Аватара
Репутация: 397 (+400/−3)
Лояльность: 169 (+170/−1)
Сообщения: 4762
Темы: 4
С нами: 13 лет 4 месяца

#865 L.V. » 21.06.2018, 20:36

Опс, дубль! :oops:
Последний раз редактировалось L.V. 22.06.2018, 02:41, всего редактировалось 1 раз.
А степная трава пахнет горечью...
L.V.
Автор темы
Аватара
Репутация: 397 (+400/−3)
Лояльность: 169 (+170/−1)
Сообщения: 4762
Темы: 4
С нами: 13 лет 4 месяца

#866 DSitni » 21.06.2018, 22:48

L.V. писал(а):.... "усвидомить"..."Прекратить эти копания "..."Позакрывать"...

А что могут в таком трудном выборе посоветовать наши уважаемые форумчане?

Ни в коем случае !.... :acute:
Ваши "копания" - это скалы, о которые вся "местная политика национальной памяти" " разобьётся в дребезги при первых же признаках проявления хоть какого-то ума у власти...
...какой - то американский шпиён ....
DSitni M
Аватара
Откуда: Северный берег Азовского моря ...
Репутация: 244 (+306/−62)
Лояльность: 872 (+886/−14)
Сообщения: 9084
Темы: 2
С нами: 9 лет 6 месяцев

#867 L.V. » 23.06.2018, 16:47

Сокровенная история Кальмиусской паланки - I

После столь ошеломительной критики в мою сторону, я задумался и «усвидомил» свою личную неправоту в качестве «профессионального краеведа» за то, что «сосредоточившись на прошлом Золотой Орды и ее наследников», мешаю местной политике национальной памяти сосредотачиваться на украинском казачестве. Понял, признал, исправляюсь.

Я еще раз перетряхнул свои знаменитые загашники и, к стыду своему, действительно нашел целый ряд тщательно скрываемых предыдущими поколениями городских профессиональных краеведов источников по древнейшей казацкой истории Мариупольщины. И в качестве жеста доброй воли и попытки искупления – я, по мере расшифровки этих документов, стану их выкладывать. По названию одного из этих источников – я назвал весь этот цикл «Сокровенная история Кальмиусской паланки». Надеюсь, со стороны национально-сознательных граждан мне мои усилия зачтутся. Итак, приступим.

Первую рукопись можно условно назвать «Летопись Оссиана Краледворского» по имени одного из ее владельцев (какого-то польского шляхтича?), которое на ней имелось. Более никаких прямых свидетельств об ее авторе и истории создания выяснить не удалось. Рукопись была написана четким почерком середины XVIII века, так что являлась, видимо, поздней копией более раннего произведения. Сам язык ее гораздо более ранний, восходящий к церковно-украинскому. Древность её устанавливается без труда, и она не только превосходит все, что есть на этом языке, но, можно считать, не уступит и более совершенным произведениям в этом духе, имеющимся у иных народов.

Переплет летописи был выполнен из плотной кожи, без названия, на обороте имелась чернильная надпись: «Własność pana Ossiana Kraledworskego». Бумага листов плотная, серая, форматом ин-кварто, водяные знаки отсутствовали. Начало рукописи не сохранилось, были заметны корешки оборванных страниц. Сохранившаяся часть охватывала период с 1505 и (примерно) по конец 1560-х годов, но и здесь часть страниц отсутствовала или была пострадавшей от времени и влаги, текст не везде читался. Всего на тот момент сохранилось 46 листов, заполненных с двух сторон. Пацинация отсутствовала. Цвет чернил – светло-черный.

Летопись хранилась в качестве семейной реликвии у потомков известного в Мариуполе дворянского рода Бродняк-Огузовых в качестве семейной реликвии. По ее истории они смогли только рассказать, что она была случайно замечена и куплена их покойным прадедом на блошином рынке в начале 20-х годов ХХ века в Комсомольске. Продавец по судьбе этой книги ничего прояснить их прадеду не смог. Поскольку при Советской власти дворянское происхождение не приветствовалось, представители рода предпочли изменить фамилию и держали и свое происхождение, и данную книгу в секрете. Не решились они раскрыться и после обретения Украиной Независимости, так как знали, что и главами местного самоуправления, и местной громадой, и профессиональными краеведами данная тема объявлена негласным табу, замалчивается и искажается. Про эту грань истории и этих людей удалось узнать совершенно случайно и затем пришлось долго наводить мосты для знакомства с ними, но, в конечном итоге, это удалось. Возможно, уважаемый LV стал единственным посторонним человеком, который мог держать эту рукопись в руках. После долгих уговоров, сопровождаемых распитием не одной чашки чая, удалось получить разрешение на ее копирование. При этом книга не должна была покидать пределы их жилища и не могла копироваться на электронные средства, было разрешено ее только переписывать вручную. Публиковать этот документ и раскрывать личные данные этого семейства мне было также категорически запрещено без их разрешения. Расшифровка летописи заняла у меня несколько месяцев в 2013/14 году. К сожалению, после срочного переселения этой семьи в Киев 25 августа 2014 года - у меня контакт с ними полностью прервался. А в январе 2015 года трагически погиб и жесткий диск, на который я перенабил текст, после чего у меня случайно сохранилось лишь несколько фрагментов той моей расшифровки. И только сейчас, сознавая свою ответственность перед очень весомой частью духовного, культурного и художественно-эстетического наследства украинцев, я счел возможным частичную публикацию данного документа, но без раскрытия личных данных ее нынешних владельцев.

Приведу начало сохранившейся части, оно наиболее информативное:
<…> // и приехаша до кумы, даяша ей чобака, и зелена вина налеваша, и за срамные места хваташе и много они смеяшася.

Лета 1505 месяца липня в 19 день гетман его великокнязького высочства Войска казатцково Преслав Ланцкорунской пришел в усть Калы-реки близ шляха Татарскаго и, пришетши, асатчега Илька Бродняк-Рурикченка аставил для зимовного строенья. И сказаша: «То буди матер всим зимовникам казацкым!». И Илка, по указу светлешаго мосьпана, засаждал здес зимовник, коей нарек Донбахаю. И, литургию Божеску провевши, церкву Божу здес заложиша. А было с Илкою // сыны Офонасей да Макар, да женки йих. А ево высочества гетман Войска казакскаво Преслав Лацкарунский от Нипра до Дону прошедши, везде зимовники заснуваша.
И месяца липня в 27 день ехаша па шлаху татарстие купцы. И, видяще зимовье строящеися да церкву Божу закладену, силно удивляшася. И татары говорыли, это-де от дедов и прадедов есть земля Татарская, а вам-де туто делать нечево! А Илка им говорил: «То есть издревле земля великай Брадинии, туто был ея столный град Аданбаха-город, и туто правил предок мой – Плоскын-князь! // А ныне то матер всим зимовникам казацким буди. И вперед туто шлаху татарскему болше не бывати!». И купцы татарстие молвили многа срамных и поносных слов, да Илку с сынами били, да шиши их розметаша.
И месяца липня в 31 день проежжали татарския пастухи с животиной к Азаку-городу, и Илку с сынами ругали и били, и шиши поломали, и рухлядишко изымали.
И месяца серпня в 7 день татары Илку били и срамными славами называли и церкву Божу закладену разметали. <…>

В данном отрывке бесценно каждое слово. Наконец-то обнаружена (столь тщательно скрываемая прежде) четкая дата основания нашего города. И она старше ныне официально признанной даты основания на 273 года! И более того, она четко совпала с датой подписания распоряжения Президента Украины №1123/2005-рп от 19.07.2005 года – вот это интуиция была у Виктора Андреевича! Или у президентов Украины есть своя тайная библиотека? :acute: Наконец-то прояснилась роль Предслава Ланцкорунсково в деле украинского заселения Северного Приазовья и даже его титулование «гетманом», в чем многие профессиональные историки прежде сомневались. Получается, что казачий гетман Украины-Руси Ланцкорунский осознанно расселил (осадил) целую сеть казачьих зимовников в Северном Приазовье от Днепра (Нипро, не путать с городом!) до Дона, что также дополнительно подтверждает и сведения, сообщаемые «Универсалом Хмельницкого», в подлинности которого многие (в том числе и автор этих строк) прежде также сомневались. И что Ланцкорунский назначил именно зимовник в устье Кальмиуса (Калы-реки) столицей («матерью») всей этой цепочки поселений.

Во главе местного «столичного» хутора он гетман оставил «осадчего» (человек, занимающийся заселением свежеоснованного поселения) Илью Бродняка-Рурикченко. Судя по всему, со стороны казацкого гетмана Украины-Руси Ланцкорунского это был осознанный и удачный выбор. Судя по всему, Илья должен был неплохо знать местные места, так как одним из его предков был сам Плоскиня-князь. Причем, по словам Ильи, он поселился именно на том месте где была некогда столица Великой Броднии (Брадинии), так что у Ильи имелись некоторые основания для претензий на владение и управление этой землей. Получается, что Илья происходил по одной линии из княжеского рода местных бродников, а стало быть и сам должен был по наследству носить титул князя. А судя по второй части его сложной фамилии, можно осторожно предположить, что его предки породничались еще и с Рюриковичами? Или это будет слишком смелое предположение?

Выяснилось также, что сыновьями Ильи были Афанасий и Макар, оба к тому времени женатые. И что одним из первых дел после заселения Илья устроил в своем зимовнике церковь. Вероятно, это та самая церковь, которая «обветшает» к середине XVIII века. И что свой зимовник Илья назовет Донбаха, в честь легендарной столицы Броднии Аданбахи-города. Видимо, привычная нам форма «Домаха или Адомаха» - это уже более позднее искажение названия. А вот по поводу наличия здесь остатков генуэзского города – данный источник ничего не сообщает, видимо ни татары, ни бродники здесь его не знали. Также интересно, что летопись велась изнутри этой общины, возможно, кем-то из сыновей Ильи? К сожалению, автор нигде прямо не назвал себя и всегда рассказывал об этих событиях от третьего лица.

Однако, как быстро показала практика, место для поселения было выбрано не совсем удачно, так как примерно в 1,5 верстах, в пределах прямой видимости от зимовника, проходил торный шлях (в летописи он назван Татарским) между Перекопом и Азовом. Илья с сыновьями пытался его перерезать, чтобы прекратить татарские перемещения по нему. Но, к сожалению, втроем это было сделать затруднительно, силы были явно не равны. Проезжающие татары так и не признали законные права Ильи на владение этим краем и регулярно его с сыновьями били. Довольно часто это сопровождалось еще и раскидыванием шишей (шалашей, в которых видимо, жили эти поселенцы до окончания строительства более основательного жилья), уничтожением фундамента свежезаложенной церкви и растаскиванием имущества. Следующие несколько страниц летописи мы опускаем, так как они заполнены довольно однообразными фактами фиксации очередных погромов зимовника проезжающими татарами. Для статистики, можно отметить, что в среднем это происходило не реже, чем раз в пару недель (а то и чаще). Еще больше усложнилась жизнь зимовчаков с приходом зимы, когда татарские улусы пришли на зимовье в приморскую зону. В летописи приводятся имена рядовых татар и владельцев улусов, которые так усложняли жизнь этим героическим бродникам-украинцам, но так как мы не должны сосредотачиваться на прошлом Золотой Орды и ее наследниках, то приводить их смысла нет никакого.

Насколько я понял, после того, как Илью с родственниками совсем замучил своими странными придирками глава зимующего здесь татарского улуса, Илья в буквальном смысле ушел под землю, приказав своим сыновьям «землю копати, да камень бити, да печеры под холмом городити». Видимо, это и спасло эту семью в ту тяжелую зиму.

С наступлением весны улусы вновь ушли на север, и Илья с сыновьями вновь приступил к строительству своего зимовника. Его опять стали регулярно быть проезжающие по шляху татары, но Илья был сильным и уже закаленным невзгодами человеком и смог это все перенести и не сломаться. В отличие от хозяев остальных зимовников от Днепра до Дона, которые такой жизни не вынесли и частью попали в рабство к местным татарам, а частью сбежали обратно на Украину-Русь. Больше об остальных зимовниках в этих краях источники не будут упоминать еще по меньше мере пару веков. Да и вообще слово «зимовник» окажется прочно забытым на «материковой» Украине-Руси, вновь войдя в лексикон Запорожского казачества лишь к концу XVII века.

Постепенно жизнь в зимовнике налаживалась. Проезжающим татарам уже несколько приелось такое развлечение, поэтому они стали значительно реже сворачивать, чтобы побить Илью с сыновьями и опять разметать их постройки. А когда Илья к осени 1506 года окружил свой зимовник высоким двухрядным плетнем, промежутки между которыми он засадил крапивой, то его укрепленный зимовник стал почти неприступным, так что татары уже не решались мелкими силами приближаться к нему. Теперь уже сам Илья с сыновьями стал периодически устраивать на татар засады возле степного шляха, маскируясь под коровяки и кизяки. К удачливым «лыцарям» начал подтягиваться и еще лихой народец из Руси-Украины. Недовольный появлением такой занозы рядом со стратегической для ханства дорогой из Перекопа в Азов, крымский хан (не будем называть его имени), который был тогда в союзе с московским великим князем (также не будем называть его имени) трижды, в 1507, 1509 и 1515 годах посылал крымскую рать выбивать казаков с Азовского шляха. Дважды гарнизон хутора из-за высокого плетня смог отбить все атаки крымской Орды и тем приходилось с позором уходить. И только на третий раз, когда в 1515 году крымский хан договорился с турецким коммендантом Азака (не будем называть его имя) о совместном ударе по зимовнику – силы оказались слишком неравны. Против многотысячной крымской конницы, усиленной османскими янычарами и спагами, а также зашедшим в устье Кальмиуса турецким флотом с его пушками, гарнизон хутора оказался бессилен. После многомесячной осады большая часть гарнизона – около 12 человек вместе с самим Ильей оказались в числе убитых, и лишь его сыновьям с семьями и еще несколькими казаками удалось уйти через подземный ход в сторону Фонтана. После этого они отошли севернее, поселившись за порогами Кальмиуса, почему их и назвали запорожскими казаками. Так что тысячу раз был прав Н.Руденко, когда утверждал, что Запорожское казачество зародилось на Мариупольщине!

Новой базой наших Запорожских казаков (на самом Днепре это название появится лет на сорок позже!) стала маленькая Сечь внутри Гайдамацкой пещеры, которая тогда была значительно больше и выходила на другой берег Кальмиуса. Казаки и отсюда устраивали рейды на местных и проезжих татар. Так что татары их сильно боялись и называли «гайдамаками» и устрашенно-восхищенно «беркет» (орлы). Поэтому возникшее тогда неподалеку от этой пещеры небольшое казацкое поселение Орловское – получило название именно от тех событий и является вторым по древности населенным пунктом Донецкой области (после Донбахи).

Вскоре после смерти безымянного крымского хана в 1515 году, Запорожские казаки вновь вернулись на свое старое займище, старожитное имение в устье Кальмиуса. Зимовник-хутор был восстановлен и огражден уже трехрядным плетнем, а вместе с крапивой казаки посадили еще и репяхи. Такого укрепления уже оказалось вполне достаточно, и все попытки татар разрушить его и убрать казаков из окрестностей шляха оказались безуспешными. Наиболее значительными оказались осады 1518, 1524-1525, 1537, 1539, 1548, 1549, 1556 – 1566 годов, в том числе и с участием турок. А более мелкие осады случались по 2 – 3 раза на год, так что их в конечном итоге даже в летопись заносить ленились. Казачий гарнизон хутора, силы которого иногда доходили даже до 40 человек, наносил туркам и татарам значительные потери, а также производил диверсии и утаскивал съестные припасы и бузу (татарский слабоалкогольный напиток), а также мелкие пушки через подземные ходы, сеть которых постоянно расширялась казаками.

В редкие периоды мирного времени между осадами, донбахские запорожцы ловили рыбу, плавали на торги к турецкой башне на Таганьем рогу, где торговали с турками и донцами. А иногда и отправлялись в сухопутные походы к Берде, где пытались охранять чумацкие обозы на тамошних соляных озерах. Впрочем, такие походы были крайне редки и совершались больше для галочки, так как от Кальмиуса до Берды добираться было далековато – более 50 верст в одну сторону, а чумаки с Украины-Руси в XVI веке сюда за солью ездить еще не начали…

На благодатном азовском море оттачивалось и мореходное искусство запорожцев. Как верно писали многие историки, более поздним днепровским казакам научиться мореходству по Черному морю «с нуля» было невозможно, тут-то и пригодилась азовская практика, всю правду о которой так долго пытались скрывать местные профессиональные краеведы. Появлялся здесь периодически и свой «хай-тек» с «ноу-хау». Так, в 1516 году местный запорожский мастер-самородок Пафнутий Нетригуз придумал и построил особого рода морскую лодку «шайку» (аборигенное бродническое произношение слова «чайка»). На ней Афанасий Ильич Бродняк-Руриченко, ставший новым кошевым донбахских запорожцев, и совершил свой знаменитый морской поход на Стамбул в августе 1517 года, тайком прибив старый щит с загадочной надписью «СЛТН ПНХ» (в летописи она не расшифровывается) к одним из ворот османской столицы. Что поделать, численность донбахских запорожцев была еще слишком невелика, и силами экипажа одной шайки захватить столицу Османской Порты было бы слишком сложно. Вот если бы их было хотя бы на две-три больше… В этом морском походе интересно еще одно обстоятельство, в летописи это описывается очень расплывчато и невнятно: «проплыша под самый Истамбул через весь Понтус под водою, аки рыба, али аки Иона в чреве кита». Судя по всему, в этом сообщении можно видеть первое свидетельство о применении подводного аппарата для военных целей. Так что и здесь подтверждается приоритет казацкого гения, который в полной мере раскрылся «без пана-гнобителя, оповіяного славою захисника православних, визволителя від бусурманської неволі», над тогдашними московитами и даже европейцами!

Именно отсюда в 1555 году ушел на Днепр, принеся туда и название «Запорожские казаки» знаменитый Байда – князь Дмитрий Вишневецкий. Здесь он «посреди улусов агарянских» устроил себе на одном из Хортицких островов замок, где вместе с пришедшими с ним донбахскими запорожцами и с приплывшими с севера, из Украины-Руси казаками несколько лет оборонялся от нападений татар. Именно во время этих событий прославилось имя запорожцев и именно тогда оно стало самоназванием и среди украинских казаков.

Наш источник упоминает об этих событиях совсем кратко: «И лета 1555 месяца кветня в 12 день ушел Байда на Нипр и часть казаков с собой увел. И по грехом нашим, нашли на нас тогда бусурманы крепко». События на Днепре и распространение и там казачества – стали последней каплей для крымцев. Совместно с турками летом 1556 года вновь была начата осада зимовника, которая на этот раз велась методично и неотвратимо. Ослабленный уходом с Байдой многих казаков, гарнизон хутора, тем не менее дружно отбивался от обстрелов и атак турок и татар долгих десять (10!) лет. Спасало только то, что через разветвленную сеть подземных ходов к защитникам иногда проникали новые добровольцы и привозились новые припасы. Также какое-то пополнение было возможно и зимой, когда войска татар и турок уходили на зимние квартиры. Но все-таки, 17 мая 1565 года последний, третий ряд плетня был взломан артиллерийским огнем и в пролом пошла огромные толпы ордынцев и турок. Остатки гарнизона отступили в подземелья хутора. А кошевой Афанасий взорвал пороховой погреб зимовника, забрав с собой множество неприятелей и запечатав с этой стороны входы в подземелья. Была полуразрушена и донбахская церковь.

Освобожденный от казаков район сразу же заняли улусы могущественного татарского рода (да неважно, как их звали). Но уцелевшие в подземельях немногочисленные защитники зимовья еще несколько лет по ночам выбирались на поверхность и страшно лякали, пугали, изумляли, поражали и стращали татарских ордынцев. Все это время они с великим трудом продолжали вести свою летопись, но к концу они полностью сбились с хронологии, все были крайне истощены морально и физически. Трудно сказать, сколько они там продержались, возможно года три-четыре. Почти под самый конец была сделана запись, что часть казаков с сыном Макара Никанором решила прорываться из подземелий в сторону Кривого Торца. Судя по всему, именно они принесли туда легенды о дружной обороне от татар и о пугании татарской орды, позже записанные Феодосием Макаревским. Но вскоре после ухода Никанора с его людьми, следующая, явно сделанная впопыхах, запись говорит о том, что татарам удалось найти один из входов в подземелье. Последние фразы говорят о полном отчаянии оказавшихся в западне людей: «Мы завалиша двери, но долго нам татар не сдержати. Земля дрожит. Тулумбасы... Тулумбасы бьють в глыбине. Нам не выбратися. Тма движется во мраки. Нам ни спастися. Вони близко...»

На этом данная летопись обрывается. И дальнейшая судьба этой бесценной реликвии вплоть до ее появления на блошином рынке в Комсомольске не прослеживается. Успел ли ее забрать кто-то из спасшихся казаков (но тогда почему не продолжили?). Забрал ли ее из рук мертвого писца заляпанный кровью татарин? Нашли ли через много десятилетий какие-нибудь вездесущие мальчишки? Этого мы никогда не узнаем…

(продолжение следует).
А степная трава пахнет горечью...
L.V.
Автор темы
Аватара
Репутация: 397 (+400/−3)
Лояльность: 169 (+170/−1)
Сообщения: 4762
Темы: 4
С нами: 13 лет 4 месяца

#868 L.V. » 24.06.2018, 20:14

Сокровенная история Кальмиусской паланки II

Источником следующей информации послужил перевод китайской рукописи «Кэл-пал бей-лу», опубликованный в Харбине в 1926 году профессором-белоэмигрантом Львом Шмуиловичем Фальковичем. Автор перевода перевел ее название как «Тайная история укрепления Кэл», явно не сумев до конца разобраться, о чем рассказывалось в первоначальном протографе данной рукописи. Я же восстановил ее название как «Сокровенная история Кальмиусской паланки», по которому и назвал всю серию. Она также находилась у уже упоминавшихся потомков рода Бродняк-Огузовых среди других документов по истории рода.

В предисловии к переводу Фалькович сообщает, что в его руки попала написанная по-китайски уйгурскими буквами летопись по истории циньского мандаринского рода Бо-ло-не-ко, основатель которого – Са-вав-ва сын Се-ме-не Бо-ло-не-ко, пришел в вэн-гуй (год желтой обезьяны, II.1712 – II.1713) в северо-китайский город Ланьчжоу (тогда – Цзиньчэн). Здесь он прижился, женился на местной китаянке и сделал неплохую карьеру, хотя из-за своей непривычной внешности до конца жизни носил не очень благозвучное прозвище чжун-гуй (длинноносая красная обезьяна). Его сын Е-ли-си, проявив завидную настойчивость и исполнительность, дослужился до звания мандарина, что для иноземного полукровки в тогдашнем императорском Китае было почти невозможно. Часть истории данного рода в китайский период нас не особо интересует. Но основатель рода привез с собой в Китай и некую более раннюю рукопись, которая в сокращенном виде оказалась включена в «Кэл-пал бей-лу». Вот именно она нас и интересует.

Изображение
Сяй-Вей, представитель клана Бо-ло-не-ко, Бачжун, 1924 год.

Наиболее ранняя запись по истории рода рассказывает, что в год чен-суй (год серого зайца, I.1573 – I.1574 предок Ни-ка-ол сын Мо-ка-ло получил у предводителя западных варваров Ба-ту-лу пайцзу на владение и заселение сянь (провинция, уезд), простиравшейся от реки Тай-ну до На-пи-ло, и который еще только нужно было очистить от проживающих там кочевых варваров та-та (другое прочтение – да-да, традиционное для Китая обозначение татар). Напомним о том, что в северо-китайском языке отсутствует звук «Р», который в китайской передаче иноязычных слов заменяется на «ло» или «ол», с учетом этого попытаемся произвести расшифровку данного отрывка, который у Фальковича так и остался без каких-либо внятных объяснений. Тогда Ни-ка-ол сын Мо-ка-ло – скорей всего и есть наш «потерянный» Никанор Макарович Бродняк-Рурикченко, а в «предводителе западных варваров Ба-ту-лу» нужно, вероятно видеть польского короля Стефана Батория. Реки Тай-ну и На-пи-ло, судя по контексту, должны быть Доном и Днепром (Нипром). Это сильно напоминает знаменитый универсал Батория, упоминание о выдаче которого в 1576 запорожцам на владение ими своей землей имеется в Универсале Хмельницкого 1655 года (который некоторыми скептиками, включая Яворницкого, считался поздней подделкой). Только несколько смущает указанная в китайском тексте дата чен-суй – январь 1573 – январь 1574 года. В это время Баторий еще не приехал в Польшу и был только князем подчиненной туркам Трансильвании. Поэтому сомнительно, чтобы он мог уже в 1573 году выдавать такие смелые документы на земли, принадлежащие вассалам турок – крымским татарам. Скорей всего здесь элементарная ошибка в документе, возникшая при переводе дат из староукраинского протографа рукописи в китайскую систему летоисчисления. Но тогда возникает другой вопрос. Если данные этой рукописи верны, то получается, что Баторий выдал универсал на владение всеми землями от Днепра до Дона не запорожцам вообще, а непосредственно Никанору Бродняк-Рурикченко и его потомкам? Получается, что в том тексте земельного документа, который запорожцы подсунут в 1655 году на подпись гетману Хмельницкому, они все-таки сфальсифицировали часть, приписав пожалование Баторием этих земель запорожцам? Судя по последующему тексту «Кэл-пал бей-лу», это подозрение действительно небеспочвенно. Как-то некрасиво вышло…

Далее говорится, что Ни-ка-ол со своими людьми в течение многих лу (лет) проводил цзинь-чжи-бао (тактика малых партизанских методов, описанная еще Сунь Цзы) против многочисленных и сильных кочевых та-та, продолжавших занимать этот сянь (уезд). Упоминается, что в некоторых случаях ему удавалось получать информацию от своих лазутчиков, проникавших по ле-шань (подземные ходы, кяризы, каменоломни) в главную твердыню врага Ва-ла-са-ла (Балысарай?). Наконец, в месяце цинмин года чун-цань (4.04 – 3.05.1611) Ни-ка-ол в великом сражении на Ка-ла-суй (Карасу? Карасук? Кала? Красная?) разгромил основные силы та-та и выгнал их из своего сянь (уезда). После чего, как написано в китайском тексте, «основал себе великую столицу А-там-ва-хей (Аданбаха?) и стал вей-гуном (независимым правителем) на своей земле. (Интересно, что дата этого события полностью совпадает с обнародованной Д.Н. Грушевским, что наталкивает на подозрения – не на этот ли источник он тогда наткнулся?). Как записано: «В город Ни-ка-ола потянулись иноземные послы и многочисленные купцы, его казна быстро пополнялась, в войско росло». Далее рассказывается, как он со своим войском (которое в тексте называется «ко-за-ка-лы джа-па-ло-сы тан-ба-хей» - возможно, это нужно понимать как «казачество Запорожское Донбахское»?) не раз побеждал всех своих соседей и значительно расширил границы своего гунь (независимое, суверенное государство) на север, запад и восток. Получается, что в начале XVII века между Доном и Днепром действовало не два, а целых три независимых казачьих Войска – Войско Донское, Войско Запорожское Низовое и Войско Запорожское Донбахское? Причем второе переняло свое название «запорожское» от третьего. Вот так, благодаря бережному обращению китайцев со старыми бумагами можно серьезно уточнить историю Северного Приазовья.

Далее рассказывается, что под руку Ни-ка-ола в качестве сей-пао (младшие союзники, род вассалитета) перешли «ко-за-кей на-пи-ло-сы» (козаки днепровские?), которым он доверял и которым «открыл речные пути в своем гунь». Но те отплатили черной неблагодарностью, совершив в месяце байлу года джу-вэ (8.09 – 8.10.1629) государственный переворот и забрав весь гунь себе, вновь вернув его в разряд сяня (уезда). Тогда же они переименовали бывшую столицу гуня в «Ка-ле-ма-су-па-лан» (Кальмиусскую паланку?), что, по видимому, больше всего обижало потомков Ни-ка-ола. Впрочем, такое длинное название было слишком сложным для китайского уха, поэтому в дальнейшем используется более сокращенная (сведенная) форма «Кэл-пал», попавшая и в название всей рукописи.

Ни-ка-ол со своей семьей и некоторыми приверженцами смог сбежать из своего осажденного дворца через подземный ход. Он отправился ко дворам соседних вей-гунов (независимых правителей), но поддержки там так и не нашел. Но и для ко-за-кей на-пи-ло-сы (днепровским казакам) их измена суверену также не прошла даром. Когда та-та (татары) узнали, что грозный Ни-ка-ол был изгнан из своего гуня, они собрались в огромных количествах и вновь завоевали всю его бывшую державу, перебив и угнав в рабство его подданных и стерев с лица земли столицу сяня Кэй-пал. Ни-ка-ол со своими потомками (приверженцы к тому времени уже все разбежались) вновь вернулся в свой разоренный край и вел тайную жизнь в старых подземельях под А-там-ва-хей (Аданбаха). Однажды он сказал сыновьям, что пойдет в тайную сокровищницу, но после его ухода прошло не более двух вень (17 минут), как земля затряслась и многие проходы обвалились. Сыновья Ни-ка-ола пытались их расчистить, но ни останков Ни-ка-ола, ни тайной сокровищницы так и не смогли найти (эта информация похожа на правду, в последний раз Мариуполь подвергся землетрясению, если не ошибаюсь, в 2016 году).

В год сен-чао (год синей змеи, III.1635 – III.1636) вновь пришли «ко-за-кей на-пи-ло-сы» (козаки днепровские). На этот раз они решили действовать по-иному, не открыто, а вей-шунь (маскируясь, одевая на себя чужую шкуру – охотничий термин) под та-та (татар). Дети Ни-ка-ола посчитали это сянь-вень (бесчестным, неправильным) и громко протестовали. Поэтому начальник пришлых днепровских казаков приказал бить их бамбуковыми палками (это явная ошибка кого-то из переводчиков) и прогнал из этого места. После этого дети бывшего правителя гуня ушли на север и несколько десятилетий вели жизнь простых кули (чернорабочие) в одном из чень-бао (небольшое крестьянское поселение) у реки То-луй (судя по контексту, это может быть нынешняя Алексеево-Дружковка на Кривом Торце?).

Видимо, затея с вей-шунем (маскировкой, мимикрированием под татар) у днепровских казаков оказалась более удачной, чем открытая конфронтация с кочевниками (на эту тему тоже удалось обнаружить документы, но об этом после), поэтому ко-за-кей на-пи-ло-сы смогли в таком секретном режиме продержаться еще несколько десятилетий. Они вновь устроили себе на реке Ка-ла-ми (Кальмиус) столицу сяня Кэл-пал, на этот раз выполнив ее в виде бей-чжи-гао (секретное подземное укрепление). К сожалению, в данном источнике этот момент не раскрывается подробно, но его можно понять из других источников. Когда вей-гун Пе-то-лу (царь Петр) захватил эти земли и опять прогнал татар из них, днепровские казаки забросили свой подземный бей-чжи-гао и перенесли Кэй-пал вновь на поверхность, основав здесь нормальное поселение, в которое вскоре подселилось и некоторое количество ко-за-кей тай-ну-сек (донские казаки?). Замаскировавшись под ко-за-кей тай-ну-сек, один из внуков Ни-ка-ола по имени Са-вав-ва (Савва?) тоже поселился в Кэй-пале, не раскрывая своего происхождения. Здесь он занимался ловлей рыбы. Но в год тинь-сяо (год синего богомола, II.1709 – II.1710), ко-за-кей на-пи-ло-сы опять предали, на этот раз вей-гуна Пе-то-лу. В ответ тот послал к Кэй-палу значительное войско во-ло-сы (китайское название русских) с пушками, которое стерло его с лица земли. Во-ло-сы (русские) отпустили восвояси всех найденных здесь ко-за-кей тай-ну-сек (донских казаков), и Са-вав-ву вместе с ними. А захваченных изменников- ко-за-кей на-пи-ло-сы (днепровские казаки) во-ло-сы безжалостно чжоу (убивали), гэй (насиловали неприродным способом) и дин-линь (насиловали природным способом). А затем их подвешенные трупы спускали на бамбуковых (камышовых?) плотах от Кэл-пала до самого моря.

После этих потрясений Са-вав-ва не стал возвращаться к родне, а «задумал в своей голове поискать Синь-ци-шуй» (очень светло-серый, белый + вода). Похоже, он по примеру многих русских искателей истины, отправился искать легендарное праведное Беловодье далеко на востоке. После многих приключений и лишений, он, как уже упоминалось, добрался до китайского города Цзиньчэна, где и прошла его оставшаяся часть жизни. Но дальнейшие описанные в рукописи события к Северному Приазовью никакого отношения не имеют, поэтому нас не интересуют.

Разумеется, к данному тексту надо подходить с известной критичностью, как освещающему события с точки зрения только одной из сторон конфликта, поэтому не слишком объективному и не слишком непредвзятому. Но он, при всех оговорках, хорошо проясняет ситуацию в Северном Приазовье конца XVI – начала XVIII века и позволяет нам существенно подкорректировать наши представления о ней. Также он объясняет, почему в документах запорожских (днепровских) казаков начисто отсутствуют упоминания о «древнейшей Кальмиусской паланке». Слишком уж некрасивая с их стороны здесь вышла история, которую совершенно не стоило выпячивать. В заключение еще отметим, что по сообщению одного камрада в одном из московских архивов тот видел подлинник карты устья Кальмиуса Питера Бергмана 1702 года, на котором на правом берегу устья и на холме показано большое поселение, с церквями, рынками и верфями, подписанное как «Калмиюзкая поланка». В настоящее время пытаемся ее раздобыть. Видимо, те планы устья Кальмиуса Бергмана, которые мы находили ранее – были сфальсифицированы им по приказу начальства, не желавшего, чтобы потомки узнали о древнейшей принадлежности Кальмиуса запорожцам.

(Продолжение следует)
А степная трава пахнет горечью...
L.V.
Автор темы
Аватара
Репутация: 397 (+400/−3)
Лояльность: 169 (+170/−1)
Сообщения: 4762
Темы: 4
С нами: 13 лет 4 месяца

#869 DSitni » 25.06.2018, 11:06

L.V. писал(а):При этом книга не должна была покидать пределы их жилища и не могла копироваться на электронные средства, было разрешено ее только переписывать вручную.


Как безответственно с их стороны !!..( и это я ещё слишком мягко сказал ! ) :(
...какой - то американский шпиён ....
DSitni M
Аватара
Откуда: Северный берег Азовского моря ...
Репутация: 244 (+306/−62)
Лояльность: 872 (+886/−14)
Сообщения: 9084
Темы: 2
С нами: 9 лет 6 месяцев

#870 L.V. » 25.06.2018, 17:34

Так отож... :cry:

«Сокровенная история Кальмиусской паланки» - III

Следующий отрывок относится к началу 1640-х годов. Он содержится в более полной версии рассказа о возвращении в Крым татарского войска после неудачной осады занятого казаками Азова, содержащегося в некоторых списках путевых заметок одного турецкого путешественника. Можно было бы и вовсе не упоминать его имени, но, поскольку его турецкое происхождение не совсем попадает под определение «истории Золотой Орды и ее наследников», все-таки позволим себе указать, что это был наш старый знакомый Эвлия Челеби. Ранее уже выкладывался фрагмент об этом его путешествии, когда зимой 1641 года он возвращался вместе с кланом Мансуров через Северное Приазовье в Крым. Приведем обычно опускаемый в публикациях фрагмент:

<…> И вот когда на пути к Феррах-керману [крепость Счастья – одно из татарских названий крепости Перекоп] мы пересекли реку Муш, которая течет из степи Хейхат, любезный бей Мансуров Сефер-Челеби, да спасет Аллах его душу, рассказал мне про местных ногайцев племени Ак-домба-хулах. Он сказал, что это очень странные ногайцы, которые непонятно откуда пришли лет пять назад и не известно какого они рода, и язык которых остальные крымские ногайцы почти не понимают. И что хорошо говорили по-ногайски только их князья Кимбет-мурза и Чубан-мурза, которые после того, как нечестивые московские казаки взяли падишахский Азак, перешли на сторону московов и перегнали большинство своих улусных людей за Тан-реку [Дон]. А осталась только самая негодная часть этих людей во главе с Бий-мурзой, да и те колеблются. Также он рассказал, что эти ногайцы редко и неохотно ездили в Феррах-Керман и пребывавший еще тогда под счастливой рукой Османов Азак, но в их юртах всегда было много рыбы, которую они непонятно где берут и запахом которой они все пропахли. Зато там почти совсем нет луноликих дев, общению с которыми они предпочитают своих гулямов [юноша-раб, красивый мальчик], так что не понятно, как они размножаются и поддерживают свою численность. Это мелкие и лживые людишки, которым нельзя верить и которых Аллах непременно должен наказать! К тому же они плохие мусульмане, так как почти не знают молитв и выполняют не пять, а всего три ежедневных намаза. И что, по словам некоторых заслуживающих доверия людей, тем доводилось видеть, как эти ногайцы оказывали почести кипчакскому языческому кумиру, установленному на вершине могилы-кургана в устье той реки, что уже совсем мерзко и отвратительно в глазах Аллаха! Ибо как говорится в суре «аль-Анкабут» священного Корана: «Вы стали поклоняться идолам вместо Аллаха только из-за любви друг к другу в мирской жизни. Но потом, в День воскресения, одни из вас станут отвергать и проклинать других. Вашим пристанищем будет Огонь, и не будет у вас защитников!».

Также Сефер-Челеби рассказал, что это место у всех проезжающих пользуется дурной славой – говорят, что там из-под земли по ночам вылезают степные джинны и часто похищают проезжающих и их имущество, особенно бузу, причем следы ведут к этому кургану и на нем обрываются. И что в тихую погоду можно часто увидеть, как из этого кургана выходит дым, пахнущий жаренным мясом и жиром, и слышен пьяный хохот джиннов. Да ниспошлет всемогущий Аллах свой блистательный меч против этого сборища подручных Иблиса!

И когда я услышал об этом идоле и этих джиннах, мне сильно захотелось их увидеть. Любезный Сефер-Челеби отправил мне в сопровождение несколько десятков своих мансуров, дав им строгий приказ одинаково охранять мою голову и от людей, и от джиннов. Со мной еще отправился из любопытства достопочтенный ханский капычей Исмаил-ага со своим гулямом, также возвращавшиеся в Кырым вместе с нами. Был с нами и проводник из местных ногайцев этого племени, который на очень плохом мангытском языке всю дорогу уговаривал нас вернуться и пугал ужасами этого места, как будто мы были презреннейшими из тварей Аллаха, которых можно запугать такими россказнями!

И когда мы приехали к этому забытому Аллахом месту, мы увидели здесь разрушенные остатки значительного города, посреди которого возвышался большой курган высотой в 10 куле. На вершине кургана стоял лицом к кыбле [к югу] кыпчакский идол, сделанный из прочного дерева. Мы же приближались с северной стороны. Ни один из храбрецов-мансуров не согласился приблизиться к этому месту ближе 200 шагов. Пошли только мы вчетвером с Исмаил-агой и его гулямом, а также занудным проводником. Вся земля у подножия кургана была во многих местах усеяна человеческими, овечьими и свиными (а это грязнейшее из созданий Аллаха!) следами, и то были следы джиннов, ибо на курган не поднимался ни один из этих следов! И тогда я, прочитав суру «Коровы» и призвав на себя защиту Аллаха, поднялся на этот шайтанский холм. И это воистину жилище Иблиса, ибо земля под ногами звучала так, как будто я шел по деревянным доскам, присыпанным тонким слоем грунта. Тогда я достал свой кинжал и попытался ее раскопать. На что наш проводник умолял меня ни в коем случае не делать этого, вспоминая святую Мариам и ее сына пророка Ису. И вдруг мы услышали громкий скрип, от которого кровь застыла в наших жилах и души приготовились извлечься из наших глоток. А это деревянная статуя божка на вершине холма повернулась к нам лицом и, клянусь Аллахом, ее глаза блеснули! В жизни мы не были больше так напуганы! А наш проводник стянул со своей головы башлык и, почему-то, перекрестился. Первыми бросились прочь всадники-мансуры, а за ними и мы, громко призывая на себя милость и защиту Аллаха. И, воистину, только милостью Милосердного мы тогда и спаслись!».

В этом небольшом, но очень информативном отрывке содержится информация, перекликающаяся и хорошо раскрывающая некоторые места в ранее выложенном описании из «Кэл-пал бей-лу». Так, подтвердилась информация о том, что примерно с 1635 года, днепровские запорожцы смогли обеспечить свое присутствие в Северном Приазовье, маскируясь под своих врагов-ногайцев. А для того, чтобы их быстро не раскусили – нужно было вести кочевое хозяйство как ногайцы, одеваться как ногайцы, говорить и называться как ногайцы, молиться как ногайцы. Судя по словам Сефер-Челеби, получалось у них это с большим трудом, и окружающие татары посматривали на них с некоторым подозрением. Тем не менее, такая уловка сработала и позволила днепровским казакам контролировать территорию Мариупольщины в XVII веке в течении нескольких десятилетий. Упомянутые здесь «псевдонимы» днепровской старшины – Кимбет-мурза, Чубан-мурза и Бий-мурза известны и по русским источникам того времени применительно к району Кальмиуса, как и переход части из них в 1637 году в русское подданство. Жаль, что мы вряд ли когда-нибудь сможем узнать настоящие, украинско-христианские имена этих выдающихся запорожских резидентов.

В целом описание Сефера-Челеби довольно хорошо иллюстрирует основные моменты жизни и хозяйствования местных псевдо-ногайцев (днепровских запорожцев) – это и замкнутость, отгороженность от «настоящих» соседей-кочевников, и тщательно скрываемая рыбная ловля, и мелкий разбой (куда ж без него). Единственная неточность в этом рассказе – сообщение о связях этих псевдо-ногайцев со своими малолетними гулямами (джурами). Даже если где-то что-то непотребное в их одиноких юртах темными и скучными зимними вечерами и происходило, то на демографию это никоим образом повлиять не могло даже теоретически, так что все улучшение их демографии происходили исключительно путем пополнения со стороны Поднепровья.

Приведенное у Эвлии Челеби название племени «псевдо-ногайцев» Ак-домба-хулах – является явно искажением формы хорошо знакомой нам Домахи или даже (более вероятно) ее пра-формы Адонбахи. Звучал ли этот этноним точно так же у ногайских татар или это Челеби что-то не так расслышал или запомнил – мы не знаем.

Также становится более-менее понятным устройство потайного бей-чжи-гао (секретное подземное укрепление). Судя по всему, оно поместилось в громадной воронке, оставшейся на месте взорванного порохового погреба Афанасия (не он ли потом будет мешать строительству Харлампиевского собора на первоначально выбранном месте в центре редута?) и отходящих от него расчищенных подземных ходов. Сверху над этим укреплением был выполнен маскировочный деревянный купол, который для лучшей «стеллсовости» был присыпан тонким слоем грунта. И все-равно, полностью скрыть все следы жизнедеятельности бей-чжи-гао при существовавших тогда технологиях было невозможно. От людей и животных (овец и свиней, которых прятали от татар в том же укреплении) оставались следы к потайным проходам, кроме того могли демаскировать тайное убежище и запахи готовки и звуки жизнедеятельности казаков. Естественно, это было не самое надежное укрытие и какой-нибудь любопытный (типа нашего приятеля Эвлии Челеби) мог легко его раскрыть. Поэтому тамошние казаки старались «превентивно» распускать про этот купол-«курган» слухи пострашнее, чтобы татары держались от него подальше.

Остается не совсем понятным момент с вращающимся деревянным идолом на вершине бей-чжи-гао и его сверкающими глазами. Пока не найдено более правдоподобное объяснение, можно осторожно предположить, что местные кулибины (или как это будет более национально-правильно?) устроили что-то типа примитивного перископа, замаскировав его верхнюю часть под деревянного идола. Возможно, этим и объясняется необходимость поворачивать его в разные стороны и отблеск зеркальных стекляшек под солнцем? Единственно, с точки зрения практикующего механика, стоило бы его получше смазывать, чтобы не скрипел. Но, опять-таки, а если и это выполнено сознательно, для вящщего психологического травмирования любопытных? Необходимость изобретения подобного устройства могла быть вызвана широким применением тогдашнего казацкого ноу-хау (которого не было тогда ни у турок, ни у европейцев!) – подводных чаек (или шаек, каек), одной из больших проблем которых было ориентирование и целенаведение в море. С учетом того, что первая «подчайка» успешно достигла в подводном положении Стамбула еще при Афанасии Никаноровиче в 1517 году, возможно, прообраз такого устройства был разработан еще в то время и потом только шлифовался.

(Окончание следует)
А степная трава пахнет горечью...
L.V.
Автор темы
Аватара
Репутация: 397 (+400/−3)
Лояльность: 169 (+170/−1)
Сообщения: 4762
Темы: 4
С нами: 13 лет 4 месяца

Пред.След.

Вернуться в Старый Мариуполь

Кто сейчас на форуме (по активности за 5 минут)

Сейчас этот раздел просматривают: 45 гостей

cron