Бывший член «Гитлерюгенда» Вилли Биркемайер, военнопленный под № 7280/1, написал документальную повесть «Оазис человечности», где упоминается и время, проведенное в плену в Мариуполе.
В Мариуполе у него осталась любимая девушка, а как потом оказалось, и дочь.
"Помню, как в Мариуполе нас встретил начальник лагеря — пожилой человек в лейтенантских погонах. Потом я узнал, что в Красной Армии он был большим начальником. Так случилось, что он остался в оккупации, и немцы назначили его заместителем начальника на заводе Ильича. Когда они отступали, хотели взорвать завод, но Владимир Степанович этот взрыв предотвратил. В благодарность его не отправили в штрафной лагерь, а только разжаловали в лейтенанты.
Он вышел к нам и сразу начал с извинений за то, что в лагерь мы прибыли с ложными надеждами. Сказал, что это не его вина и что наше возвращение откладывается ненадолго, потому что советская власть не может отпустить тысячи пленных одновременно. Владимир Степанович говорил еще, что рад таким квалифицированным работникам и что он будет заботиться об условиях нашей жизни.
Все это поразило меня и, честно говоря, я поначалу не очень-то поверил его словам. Мы были готовы к тому, что начальник лагеря — это бессердечный злодей, который ненавидит немцев. Но оказалось, что Владимир Степанович полностью доверял пленным, хвалил за хорошую работу. Мы были так благодарны ему за человечное отношение, что к его 60-летию приготовили сюрприз — тайно собрали в мастерской машину и пригнали к его дому. Он был очень растроган.
Не скрою, кое-кто считал, что начальника лагеря вообще не следует поздравлять, — это были пленные, которые так и не смогли преодолеть ненависть ко всему русскому. Но я считаю, что Владимир Степанович помог нам забыть войну и снова стать людьми. Я с благодарностью вспоминаю даже тех, кто в цехе просто жал мне руку, здороваясь, или угощал домашними варениками, борщом и водкой.
— На глазах у всего завода вы встречались с русской девушкой Ниной. Неужели среди свидетелей вашего романа не нашлось доносчиков?
— Интересная вещь... Когда в студии «Жди меня» я смотрел сюжет из Мариуполя, там показывали женщину, которая тоже работала на заводе крановщицей. Оказалось, что она знала о наших встречах с Ниной, потому что видела нас сверху, и знаете, что сказала с экрана: «Какая же это была красивая пара — темноволосая русская девушка и немец-блондин».
Я вам сейчас что-то покажу. (Вилли достает из кармана... камешек). С тех пор как я вернулся из плена, всегда ношу его с собой — это мой талисман в память о наших встречах с Ниной. Она работала на заводской электростанции. Я как-то зашел туда по работе, увидел — и влюбился с первого взгляда. Как вообще я, немецкий военнопленный, мог позволить себе рассчитывать на взаимность советской девушки?! Я только смотрел и любовался ею — она была такая красивая... И вдруг, провожая меня до двери, Нина прошептала: «Do poslezavtra...».
Потом у нас было много счастливых встреч. Я подходил к двери электростанции и тихонько бросал камень. Нина всегда прислушивалась к условному стуку и, если в комнате никого не было, впускала меня. Мне казалось, что мы очень осторожны, но сейчас я понимаю, что знали о нас многие. И никто не выдал! Нас охраняли ангелы...
— Да, но вы вернулись в Германию, а Нина осталась, и за связь с немецким военнопленным ее могли охранять уже совсем другие «ангелы» — в форме НКВД...
— Ох как я ждал и в то же время боялся отъезда! Меня все еще не отпускали домой, но неожиданно мне помогла уехать Мария, лагерный доктор. Ночью она прислала за мной солдата, встретила меня на проходной, велела искать вагон-кухню в эшелоне, который готовился к отправке: мол, с поварами обо всем договорилась. Но я не мог не проститься с Ниной. Среди ночи побежал к ее дому, и к эшелону мы вернулись уже вместе. Ту ночь мы провели в кукурузном поле у железнодорожной насыпи. Слезы, объятия, слова любви...
Когда поезд тронулся, Нина бежала за поездом по полю и все махала мне вслед. Было очень больно, но при мысли, что скоро свобода, захватывало дух. Я просто не мог поверить своему счастью, сомневался до последней минуты. На немецкой станции вышли из вагонов и увидели колючую проволоку. Как, опять?! Это была граница между двумя государствами — зонами русской и англо-франко-американской оккупации. Мы шли по дороге, как по коридору, — с двух сторон колючая проволока. Но нас никто не конвоировал, ворота за нами закрылись, а впереди — другие ворота, и они распахнуты. Дома!!! Какое счастье! Это было в 49-м.
Вскоре после возвращения я получил письмо от Нины. Она писала, что беременна и потому — счастлива. Она ждет маленького Вилюшу. Больше весточек от нее я не получал, и все мои письма оставались без ответа. Думаю, моя мама прятала приходившие из Союза конверты, и знаю теперь точно, что и мои послания от Нины скрывали.
http://www.bulvar.com.ua/arch/2008/26/486bf18530987/
как оказалось, я многие годы знала эту женщину по имени Нина...